— Что же нам делать?

Волчонок прервал свой сольный номер и заскулил. Маруська, вздохнув, предложила:

— Домой тебе надо. К деду.

Пушистый, пепельно-серый хвост дрогнул и настолько плотно прижался к тощему, поджарому заду, что концом своим распластался по брюху. Острые уши припали к голове. Маруська вздохнула и озвучила увиденное:

— Конечно, попадет. Он же не разрешил тебе трогать ягоды…

Володька снова с нескрываемой укоризной посмотрел на девочку. Она смущенно отвела взгляд в сторону и упрямо прошептала:

— И все равно — здорово! Ты сейчас просто напуган, а потом поймешь.

Волк изумленно приоткрыл пасть. Маруська пояснила:

— Ну, я только человек, а ты… — И торопливо добавила: — Тебе б перекидываться научиться толком!

Володька с ужасом подумал, что девчонка права, и если он не научится… Что подумает тогда бедная мама?! А ведь она вот-вот должна вернуться из Германии.

Он попытался рассмотреть себя как следует, но лишь тяжело вздохнул и бессильно опустил голову: такой громадине косить под собачку вряд ли удастся. Особенно, в городе.

Маруська забавно пожевала губами, что-то обдумывая. Потом вскочила на ноги и бодро предложила:

— Пойдем, а? А то ведь не только твой дед сердится… — И, опустив взлохмаченную головку, еле слышно прошептала: — Мамка, как злится, знаешь, как больно дерется? И за волосы, и за уши хватает…

Волк фыркнул. Маруська обиженно посмотрела на него:

— А то и ремень возьмет!

Володька представил себе гнев деда, категорически запретившего ему касаться волчьих ягод, и невольно задрожал. Поднялся и вопросительно уставился на девочку.

Маруська поняла его правильно. Обрадованно ткнула ручонкой в сторону ельника:

— Пока туда!

* * *

Шли цепочкой, Маруська прокладывала дорогу. Володьке в новом облике было не по себе: слишком много запахов окружало его и сбивало с толку. Слишком много звуков он слышал.

Он потерянно брел за девочкой, стараясь не обращать внимания ни на шорох упавшего в паре метрах березового листа; ни на шелест сухих игл под лапками крошечной мыши; ни на странный скользящий звук, издаваемый длинным телом лесного ужа…

Лишь когда они снова оказались перед болотом, и Маруська суетливо стала высматривать хоть какую-нибудь тропинку между бесконечным лабиринтом влажно мерцающих в лесном сумраке водных зеркал, Володька немного пришел в себя. И неожиданно понял: он ориентируется здесь гораздо лучше своей маленькой проводницы.

Во всяком случае, он прекрасно видел: через все болото шла цепочка следов крупного зверя, недавно перебравшегося на ту сторону. Его острый, дразнящий запах, немного напомнил Володьке запах Ивасика, он решил, что прошел лось.

Володька подошел к уставшей и голодной Маруське и легонько толкнул ее головой. Та обернулась:

— Чего тебе?

Волк лег и весьма выразительно покосился на собственную спину.

— Болит, что ли? — не поняла Маруська.

Володька отрицательно замотал головой и, раздраженно посмотрев на девочку, снова перевел взгляд на спину. Маруська неуверенно протянула:

— Хочешь, чтоб я села?

Волк кивнул. Девочка уточнила:

— На тебя?

Волк кивнул, радуясь, что хоть таким образом они могут как-то переговариваться. Маруська хихикнула:

— А болото?

Володька рыкнул.

— Ты видишь проход?

Он снова кивнул. Девочка вздохнула, сдаваясь. Медленно подошла к нему и нерешительно прошептала:

— Какой ты огромный…

Теперь вздохнул уже волк.