— Знаешь, ты пока к деревне не ходи. Не надо, чтоб тебя кто видел. Я к твоему деду сама сбегаю и все-все ему расскажу. Ладно? Пусть он решает, он умный страсть, твой дедушка…

Володька угрюмо покосился на малинник и вместо ответа неохотно начал продираться обратно вглубь зарослей, оставляя на колючках клочья пепельной шерсти. Потом улегся и коротко рыкнул.

Маруська, наблюдающая за его маневрами нового друга, удовлетворенно кивнула:

— Вот и хорошо. Ты пока полежи здесь тихонечко, я быстренько.

И пулей полетела по тропе.

ГЛАВА 11

СВЯЩЕННЫЙ ИСТОЧНИК

«А если я никогда не стану человеком?! — Зверь непроизвольно вздрогнул, и его густая, короткая шерсть вздыбилась: — Что мне тогда делать? Бродить по лесам? Или прятаться у деда в подполе? — Волк жалобно заскулил. — А может, вернуться в город, и пусть отец сдаст меня в какой-нибудь цирк? Ну, как того слона. Черт, забыл чья повесть-то! Беляева, нет? Там еще человек погиб, и его мозг вложили в слоновье тело. Тойти-Хойти, так его звали, кажется. Да, наверное, так будет лучше…»

Перед несчастным Володькой быстро «прокручивалась» безрадостная, коротенькая жизнь в вонючей клетке. Он смутно видел слегка испуганное лицо неведомого дрессировщика и слышал срываемые вечерами аплодисменты пораженного зрительного зала.

Володька тяжело вздохнул и прикрыл глаза: выбора, вполне возможно, у него и нет.

По тропе, не замечая зверя, прошли навьюченные берестяными коробами Пашка и его чем-то озабоченная бабушка.

Мрачный Пашка еле тащился, низко опустив повинную голову. Бабка Анфиса сурово выговаривала:

— Да как у тебя совести-то хватило мальчонку на болотах одного бросить?! Он же городской…

— А я нет?! — привычно — видно не в первый раз! — огрызнулся приятель.

— Ты кажное лето здесь гостишь, прости господи! Алексино болото назубок уже знаешь, а он первый разочек туда и попал-то…

— Там сухо сейчас! Сухо!

— Тогда почему он домой не вернулся?! — гневно выкрикнула старушка.

Пашка снова понурился, а от удаляющейся бабки Анфисы донеслось:

— Хорошо, ежели мальчонка заплутал просто, а вдруг нелегкая его понесла куда? Там чуть далече трясины такие….

«Лучше бы меня в ту трясину занесло, чем на эти проклятые ягоды!»

Володька положил тяжелую голову на передние лапы и снова замер в тревожном ожидании.

Жизнь в волчьей шкуре и красивая легенда, рассказанная Пашкой, оказались плохо совместимы. Одно дело — убегать волком от тюрьмы или погони, другое — чувствовать себя изгоем, отрезанным от людей своим новым телом вернее, чем толстенными стенами. Володька тяжело вздохнул: «Еще и подстрелит запросто такой, как Петро…»

Смотрел Володька исключительно на тропу, поэтому полной неожиданностью оказалось, когда чужая, когтистая, мощная лапа со всего размаха опустилась ему пониже спины. Затем в затылок жарко задышали. Чьи-то острые зубы больно вцепились в загривок и выволокли растерянного волчонка из кустов, как какую-нибудь тряпку.

Володька испуганно взвизгнул, но глаз открыть не осмелился. И молча терпел, пока неведомая сила мотала его из стороны в сторону и весьма чувствительно шлепала тяжелой лапой по незащищенной морде.

Наконец таинственный зверь устал и просто-напросто швырнул волчонка на землю. Володька припал брюхом к сухим листьям и настороженно замер в ожидании, но никакого продолжения не последовало. Его больше не трогали.

Володька судорожно перевел дыхание. Длинно, обиженно всхлипнул и нерешительно приоткрыл глаза. И почти не удивился.

Перед ним стоял жутко огромный, матерый волчище.