— Была с ним какая-то девица. — Зоя Федоровна положила ладони на перила, огораживающие лестничную площадку второго этажа, и скрестила ноги, приняв позу Джульетты, разговаривающей со стоящим под балконом Ромео. — Худенькая такая, лет двадцати, высокая, с рыжеватыми волосами.

— Точно, Элка! — вырвался у меня из груди вздох облегчения. Прав, значит, я оказался. Девчонка с Чаком где-то шляется.

— Я вчера вечером за хлебом пошла, — продолжала Камышова. — Спускаюсь по лестнице, а Юра с девицей этой как раз поднимались. Веселые такие, с бутылкой вина и сумка какая-то у Юрки на плече висела. Вечером шумно у него в квартире было. Его комната через стенку от моей спальни. Музыка громко играла, а потом все стихло. Больше ни Юру, ни девицу я не видела.

— Зоя Федоровна, — я секунду подумал, прежде чем сформулировать свою просьбу. — Видите ли, Элеонора связалась с Юрой. Я и мама девушки ужасно беспокоимся за ее будущее. Скажите, пожалуйста, что за человек этот Юра?

Зоя Федоровна похлопала по карманам кофты, достала пачку папирос, спички и не спеша закурила.

— Да что вам рассказать-то, — произнесла она раздумчиво и снова оперлась о перила, на этот раз локтями. — Юрка из неблагополучной семьи — отца он не знает, мать — пьяница, так что воспитывала его бабка. После смерти бабки смотреть за парнем стало некому. Залез с ребятами к кому-то домой, получил свой первый срок. Пока сидел, мать совсем спилась и умерла под забором. Вернулся Юрка в пустую квартиру. Поработал немного шофером, потом на фирме какой-то, а потом с друзьями эту фирму и обворовал. Снова сел. А вот несколько месяцев назад вышел, вроде остепенился. Уж не знаю, где работает, но только при деньгах он нынче. Хорошо одевается, вволю ест и пьет. Вот такой он, наш Юрчик, — выпустив в потолок струю дыма, заключила Камышова.

Я с невеселым видом покачал головой:

— Да-а, богатая у вашего соседа биография. Хорошего приятеля наша Элка себе отхватила. Если мать ее узнает, будет в шоке.

— Какой есть, — хмыкнула Зоя Федоровна.

В этот момент за моей спиной раздались шаги, и в подъезд вошел высокий худощавый мужчина в кепке, в стареньких брючках и ветхом пиджачишке. Он был примерно одних лет с Камышовой, с таким же испитым, как у Зои Федоровны, лицом. Увидев Камышову, он остолбенел и уставился на нее вытаращенными глазами.

— Ты что, Зойка, совсем рехнулась? — мужик наконец захлопнул челюсть с прилипшей к нижней губе папироской. — Шастаешь по подъезду в трусах да еще в таком виде с мужиком лясы точишь?

Слова мужчины, который, очевидно, доводился Зое Федоровне мужем или сожителем, были для нее громом среди ясного неба. Затаив дыхание, она очень медленно опустила голову, глянула на нижнюю половину своего тела и обомлела.

— Из-звини, Вася! — сказала она заплетающимся языком. — Я, кажется, з-забыла спросонья юбку надеть. — Запоздало взвизгнув, Камышова вильнула задом и юркнула в квартиру.

Я вышел на улицу. Обогнул дом и побрел вдоль его торца. Я понятия не имел, что мне дальше делать, где искать Элку, да и стоит ли вообще искать ее. Ясно, девчонка дорвалась до разгульной жизни, таскается с Чаком по злачным местам. Я остановился на углу дома, на пересечении асфальтовых дорожек, как рыцарь на распутье. Наверное, нужно позвонить Вере, сообщить ей о дочке и ее поведении. Пусть сама решает, как теперь быть: искать дальше Элку или ждать возвращения блудной дочери домой?

Я задрал голову, взглянул на блекло-голубое небо, потом перевел взгляд на дом.