Чувствуя сердцем, что Мишелю грозит смертельная опасность, охваченная страхом за его судьбу, забыв про всякую осторожность, со свойственной ей горячностью, даже не задумавшись о том, что ее настойчивость может показаться подозрительной лейтенанту, Берта неожиданно подставила щеку для поцелуя.

Офицер тут же запечатлел на ее бледной щеке два звонких поцелуя.

— Услуга за услугу, — сказал он, не в силах сдержать улыбку, — вот вам имя того человека, которого мы идем арестовывать: господин де Венсе.

Отступив на шаг, Берта взглянула с недоумением на офицера.

— Поспешим в дорогу! — сказал лейтенант. — Я найду у мэра то, что мне не удалось найти здесь.

Затем, обернувшись к Берте, офицер добавил:

— Ах! Какого бы проводника он мне ни предоставил, он не сможет быть для меня столь приятным, как вы, прелестное дитя!

И он галантно вздохнул.

Обратившись к солдатам, офицер приказал:

— Эй, скорее в путь!

Младший лейтенант и несколько солдат, вошедших в дом следом за офицером, вышли, чтобы занять свое место в строю.

Офицер попросил спичку, чтобы зажечь сигару. Берта принялась искать спички на каминной плите. Подождав несколько секунд, офицер вытащил из кармана клочок бумаги, зажег его над лампой; Берта, следившая за каждым жестом офицера, взглянула на бумагу, которая уже сворачивалась от огня, и отчетливо увидела на пожелтевшем изгибе имя Мишеля.

«Ах! Так я и знала, — подумала девушка, — он мне солгал! Да, они идут арестовывать Мишеля!»

Офицер небрежно бросил на пол полуобгоревший листок бумаги, и Берта тут же наступила на него ногой; ее волнение было настолько велико, что офицер не замедлил этим воспользоваться и поцеловал ее во второй раз.

Затем, в ту минуту, когда она обернулась к нему, офицер произнес, поднеся палец к губам:

— Тише! Вы не крестьянка. Раз уж вам необходимо скрываться, следите получше за собой. Вы пропадете, если так же плохо станете разыгрывать из себя простую крестьянскую девушку перед теми, кто вас разыскивает! У меня же такого задания нет.

И с этими словами он быстро выбежал из комнаты, опасаясь, по всей видимости, за себя.

Не дожидаясь, пока за ним захлопнется дверь, Берта схватила обгоревший клочок бумаги.

В ее руках был донос, направленный Куртеном в Нант с крестьянином, которому он доверился, а тот доставил его, чтобы не ехать слишком далеко, на первый попавшийся ему на пути пост, находившийся в соседней с Сен-Фильбером деревне Сен-Мартен.

На бумаге сохранились несколько строчек, написанных рукой мэра Ла-Ложери, так что у Берты не осталось сомнений в том, зачем направлялся отряд в Ла-Банлёвр.

Голова Берты пошла кругом: если приговор, вынесенный молодому человеку, солдаты приведут в исполнение, а доказательством тому служили шутки младшего лейтенанта, не пройдет и двух часов, как Мишеля не будет в живых; представив себе, как он будет лежать на земле с простреленной грудью в луже собственной крови, Берта совсем потеряла голову.

— Где Жан Уллье? — крикнула она, обращаясь к старой хозяйке постоялого двора.

— Жан Уллье? — переспросила старая женщина, с недоумением взглянув на девушку. — Я не понимаю, что вы этим хотите сказать.

— Я вас спрашиваю, где Жан Уллье?

— А разве Жан Уллье не умер? — ответила мамаша Шомпре.

— А куда же тогда отправилась ваша дочь?

— Бог мой, да я не знаю, моя дочь никогда мне не говорит, куда идет; она в таком возрасте, что может сама отвечать за свои поступки.