-  Барин! - влетая в конюшню, закричал дворовый мальчишка. - Твою барыню увезли!

    Я ошарашенно уставился на него.

    -  Кто увез, куда? - одновременно спросили мы с Иваном.

    -  Солдаты увезли, на конях! - восторженно прокричал мальчишка.

    Мы с Иваном выбежали во двор. От господского дома в нашу сторону бежало несколько человек. Остальные жители имения толпились у открытых ворот усадьбы.

    Мы с Иваном добежали до ворот и увидели удаляющуюся кавалькаду. Человек десять верховых в сияющих на солнце кирасирских доспехах скакали вокруг возка, увозившего Алю.

    Я стоял, глядя им вслед, в полном оцепенении.

    -  Что случилось? - наконец, удалось мне выдавить из себя жалкий, дурацкий вопрос.

    Взволнованные случившимся свидетели начали, путаясь в мелочах и перебивая друг друга, рассказывать о том, что здесь произошло. Я тупо слушал, глядя вслед быстро удаляющимся всадникам.

    Весь рассказ о случившемся мог уложиться в несколько фраз. Пять минут назад к усадьбе подъехал крытый экипаж с конвоем. Понятно, что тут же сбежались все обитатели усадьбы. Из возка вышел важный офицер и спросил, где женщина, приехавшая с лекарем. На Алю указали. Офицер поклонился ей и предложил сесть в экипаж. Аля села. Важный офицер закрыл за ней дверцу, и Алю увезли.

    Все случившееся было так необычно и странно, что смахивало на розыгрыш.

    Однако участие в случившемся кирасир - тяжелых кавалеристов аристократического столичного полка - говорило само за себя. Кто был шефом кирасирского полка, я не знал, но было понятно, что это не самодеятельность какого-нибудь чиновника, гвардейцами могли командовать только из Зимнего дворца.

    Все это пришло мне в голову спустя несколько минут, когда я смог нормально соображать, а сразу, сгоряча, я не придумал ничего лучшего, как приказать Ивану запрягать коляску, намериваясь догнать кавалькаду и отбить жену.

    Иван не бросился выполнять мое распоряжение, а, наклонившись к самому уху, прошептал:

    -  С налету мы их, ваше благородие, не возьмем, только сами погибнем. Здесь нужно действовать с умом и без спеха.

    Мне осталось только согласиться с ним. Нападать вдвоем на полуэскадрон кавалеристов было, по меньшей мере, глупо. То, что произошло, никакому логическому объяснению не поддавалось. Кому в Петербурге могла понадобиться дворовая девчонка, до которой, кроме меня, на всем свете не было дела? Зачем за ней прислали целое воинство, как за важным государственным преступником?

    Действительно, Иван был прав, прежде чем действовать, нужно было разобраться с тем, что происходит.

    Мы вернулись в усадьбу. Трегубова вынесли на крыльцо в кресле и наперебой, даже более бестолково, чем мне, рассказывали о произошедшем.

    -  Алексей Григорьевич, ты что-нибудь понимаешь? - спросил он меня, когда ему окончательно заморочили голову. - Они говорят, что солдаты были белые, в латах, сверкающих, как божье воинство?

    -  Какое там божье воинство, обычные кирасиры.

    -  А почему Алевтину Сергеевну увезли?

    -  Не знаю.

    -  Она что, знатной фамилии?

    Тут до меня начало доходить. Если ее увезли не по ошибке, то причина такого внимания к ней могла быть в ее темном происхождении. Кто знает, чья она дочь, если за то, что ее спрячут, заплатили целым имением.

    -  Не знаю ее происхождения, - ответил я Трегубову, - она сирота, родственников у нее нет.