Несмотря на такие невразумительные объяснения, смысл я уловил правильно: «Все вы, кобели, думаете только об одном!».

    После того, как Алевтина переменила статус солдатки на завидное положение барской любовницы и, главное, сменила одежду, она начала пользоваться слишком пристальным вниманием со стороны примитивной половины человечества. Так что о чем мог думать молодой человек, глядя на нее в альковной обстановке, было понятно без объяснений.

    Непонятно другое: почему мне так экстренно нужно было сообщать о найденных трупах.

    -  Про меня что он думал? - уточнил я вопрос, пытаясь, за неимением другой информации, использовать способность Алевтины понимать мысли людей.

    -  Про тебя ничего, - тихо ответила она. Потом догадалась: - Это те, что хотели тебя убить? Ты не хочешь, чтобы об этом узнали? Почему, ведь ты же только защищался?

    -  Зачем нам лишние разговоры, - неопределенно ответил я.

    Объяснить Але, что я, как «великий целитель», и так слишком заметная личность в маленьком городке, и сделаться в придачу еще и героем, мне никак не улыбалось. Кроме ненужной славы, начнется уголовное расследование, что «человеку ниоткуда» совершенно противопоказано.

    -  Пойду, поговорю с Котомкиным, может, он что-нибудь знает, - сказал я.

    Фрол Исаевич был уже весь в делах, но отвлекся и рассказал, что слышал об этом деле:

    -  Мальчонка-пастушок вчерась, недалече нашел человека без головы. Понятно, испужался и поднял шум. Пошли лес проверять, а там в разных местах убитые валяются. Да, ладно бы кто, а то самые знатные здешние разбойники - пришлый казак Петерич, да три брата Собакины. За них еще в прошлом годе награду назначили, хоть за живых, хоть за мертвых! Ужас, какие душегубы. Как в наших местах появлялись, люди враз начинали исчезать. А тут их всех перебили, а за премией никто не пришел. Вот люди и сомневаются…

    Котомкин замолчал, не досказывая, в чем засомневались люди.

    -  Ну, - подтолкнул я рассказ, - в чем сомневаются-то?

    Фрол Исаевич усмехнулся и глянул проницательным взглядом.

    -  Говорят, никак без пришлого барина-лекаря не обошлось. Да и видели тебя надысь в тех местах… Вот я и подумал упредить. Мало ли что, к тому же беглого солдата прячем, как бы чего не вышло.

    -  Глупости какие, - честно глядя в глаза собеседника, сказал я. - Как бы я один справился с такими разбойниками?! А что ночью гулял по округе, так мало ли кто за околицу выходит…

    -  Оно-то так, - охотно согласился Котомкин, - только упредить не во вред.

    -  Ладно, как что новое услышишь, сообщай, - попросил я. - А сам обо мне говорить будешь, - намекай что не мог я таких разбойников убить, что я тихий и смирный.

    -  Это как водится, - пообещал портной, - только награда-то большая, грех отказываться.

    Не успели мы договорить, как явился денщик уездного начальника Киселева, такой же, как и его барин, горький пьяница. Дохнул вчерашним перегаром и сегодняшней опохмелкой. Я отстранился.

    -  Их высокое благородие просили пожаловать, - теперь деликатно отворачиваясь в сторону, сказал он.

    -  Скажи, что скоро буду, - ответил я, прикидывая, каким образом пойти к Киселеву, не имея почти никакой одежды.

    Единственный мой допустимый в этом времени туалет - парчовый халат, найденный в имении предка, пропал во время боя с сатанистами.