Оправдав ожидания, «Электроника‑315» стала гуслями.

Сейчас проверим их функциональность.

– Тру‑ля‑ля и тра‑ля‑ля, вы сыграйте для меня.

Инструмент тотчас дернулся и принялся дребезжать уже знакомый мотивчик. Незатейливая мелодия плавно и монотонно заполнила пространство подвала.

– Зар‑работала! – обрадовался я, понимая, что воля царя‑батюшки выполнена. И нет смысла откладывать явление победоносного волхва пред светлые государевы очи.

Глава 3

КОТ‑БАЮН, СКАЗОЧНЫЙ ПРАВДОЛЮБ

Цари, как богатыри: если при встрече с ними ты не лишишься головы – значит, тебя наградили.

Змей Горыныч

Хоромы царские встретили меня распахнутыми воротами и суетой сенных девок да дворовых мужиков. Они носят туда‑сюда огромные бочки и блюда со снедью и выпивкой.

Наверное, намечается небольшой раут, мелькнула у меня мысль.

И правда, в царской светлице выставили столы и в шахматном порядке расставляют на них изысканные яства.

Чего здесь только нет... Пожалуй, только отменной «совковой» колбасы серо‑зеленого оттенка и недостает. А так...

Огромные, инкрустированные серебром, златом и каменьями блюда с цельнозапеченными остроносыми осетрами и тупорылыми поросятами. Скромные, литра на два‑три, плошки с черной и красной икрой, печенью трески и соловьев.

При взгляде на подобное изобилие у меня сработало два рефлекса: рот наполнился слюной и губы сами собой прошептали: «Икра заморская, баклажанная».

Но экзотического блюда со стола Ивана Васильевича на Далдоновом столе не оказалось. Зато проворные поварята притащили целую гору солений. Огурчики, капусточка и арбузики. Причем таких размеров, каких я не видел даже на ВДНХ.

Потолкавшись под ногами суетящейся челяди, я, дабы не захлебнуться слюной, направился на поиски царя.

Где бы достать пригласительный билет?

Переходя из одного помещения в другое, я поражаюсь отсутствию стражников. Куда они могли подеваться? Столько разного люда шастает по хоромам, еще уволокут чего... Разумеется, я имею в виду не собственную персону. Меня интересует во всем этом заведении одна‑единственная драгоценность, но ее украсть непросто. Я бы сказал – невозможно. Но невозможного ничего нет. И я тешу себя надеждой осуществить когда‑нибудь похищение века.

Выйдя во внутренний дворик, я обнаружил потерявшуюся охрану. Она расположилась кольцом вокруг разливающего медовуху мужичка. Двое стражников следят за тем, чтобы он не сунул свое рыло в царское пойло. Еще четверо – за тем, чтобы этого же не сделали два первых стража, а десяток остальных ожидает на всякий случай. Вдруг подфартит глотнуть задаром.

Оставив мучеников продолжать свою тяжелую психологическую борьбу с зеленым змием, я вернулся в дом. Схватил за ухо одного из пробегавших мимо прислужников и задал вопрос:

– Где царь‑батюшка?

Парнишка пару раз лупнул кристально чистыми глазищами и ткнул пальцем в неопределенном направлении. Плюнув, я побрел на женскую половину дворца, прижимая к себе гусли – единственное спасение в случае, если меня там застукают.

Зайти достаточно далеко на территорию прекрасной половины человечества отдельно взятого дворца мне не удалось. Кривая вывела меня на царя.

Одетый в одну рубаху до колен и съехавшую на правое ухо корону, он держал за шиворот здоровенного котяру – откормленного, ухоженного. Палой масти. Шерстка так и переливается на свету.

– Отпусти, самодержец!

Царь гневно сверкнул властными очами и тряхнул своего пленника.

– Перечить мне?! – прогремел он. – Забыл, скотина глухоманьская, кто тебя от цепи освободил и выкормил?

Я ошалело вытаращился на разворачивающееся действо, пытаясь понять, что здесь происходит.