– Скажи мне, волхв, есть у тебя коровы?

– Нет.

– А козы?

– Нет. А что?

– А овцы?

– Тоже.

– Очень плохо.

– Это почему?

– Я молоко люблю.

– А пиво?

– А кто ж его не любит?

– Так, может, за знакомство?

Кот‑баюн ухмыльнулся (по крайней мере так можно было понять его гримасу) и согласно промурлыкал:

– Само собой. С р‑р‑рыбкой.

Не откладывая дело в долгий ящик, мы свернули к ближайшему трактиру. Не бог весть что, но вполне прилично. Не то что у нас на окраине. Здесь, в зажиточном районе, значительно чище и спокойнее – меньше вероятность, что кто‑нибудь наблюет в твою кружку.

В трактире царит мягкий полумрак, едва рассеиваемый светом, проникающим сквозь раскрытые двери и окна, затянутые рыбьими пузырями; к естественному освещению прилагается и искусственное – толстые, оплывшие свечи мерцают на столах в массивных канделябрах.

Посетителей всего несколько, да и это удивительно – обычно в дневное время питейные заведения пустуют. Впрочем, в этом районе жители могут себе позволить обед в трактире. Что ж, последуем и мы их примеру.

Подойдя к пустому столику, я с опаской пристроил свой зад на лавку. Но, кажется, беспокоился я напрасно – она была чистая, относительно.

Кот Василий запрыгнул на лавку, а затем и на стол.

Надеюсь, нас не выкинут на пару. Ведь табличек, запрещающих вход с животными, нет.

Появился трактирщик. Он выпал из полутьмы и тотчас преломился в почтительном поклоне.

– Чего желаете, господин хороший?

– Два пива, – начал перечислять я, – копченой рыбки, сыра и блюдечко.

– Блюдечко? – оторопело переспросил трактирщик.

– Ну да. Такую небольшую глубокую тарелочку.

– Исполним сей момент.

Он отвесил очередной поклон и удалился, с тем чтобы вернуться спустя пару минут с заказанной снедью.

На стол опустилось два литровых кувшина с пивом, головка сыра – килограмма на полтора, копченая севрюга и блюдечко с голубой каемочкой и незабудками, нарисованными на донышке.

Я отсчитал трактирщику положенные медяки, накинул пару за расторопность и снисходительность к присутствию кота за столом, хотя нет, на столе.

Кланяясь и излучая благодарность, трактирщик удалился.

– Ну что ж... – многозначительно произнес кот‑баюн.

– И не говори, – согласился я, наливая в блюдечко пива и подвигая его к коту.

– За знакомство!

Местное пиво я пью не первый раз, но все время забываю, какая это гадость. Однако притягивает... и шибает неплохо.

Потягивая пивко и пощипывая рыбку вперемешку с сыром, мы завели разговор.

– Вот скажи мне ты, Аркаша, как святой человек...

– Какой я святой?

– Ты ж волхв...

– Да.

– А я про что? Дитя природы, любимец духов и призма астрала.

«Н‑да, – подумал я, – а котик‑то непрост...»

– Скажи мне как на духу, не страшась резануть правду‑матку, – долго ли мы будем терпеть этот произвол?

– Ты пей, – подлил я баюну, надеясь, что он замолчит. Только антицарских разговоров мне не хватало. Голову за такое снимут, только булат свистнет.

Но Ваську уже понесло. То ли пиво по мозгам ударило (сколько их там у него?), то ли так накипело на душе, что нет мочи больше терпеть...

Впрочем, какая мне разница? Главное, что его разговор начал привлекать к нам нездоровое внимание. Посетители засобирались, то ли спеша с доносом, то ли боясь обвинения в слушании крамольных речей.