Влажный Луизианский ночной воздух наполняли звуки кваканья лягушек, шелеста листьев и мягкого голоса Нимры, пока она говорила с Феном. Это буйное море обнимало его, зачищая острые края сломанных внутри частей.

– Спокойной ночи, миледи, – попрощался Фен, когда они подошли к небольшому отдельно стоящему коттеджу, в котором он жил с Амарией. – Я подумаю над тем, что ты сказал, – обратился он к Ноэлю. – Но я старик… она всё равно уйдёт, когда меня не станет.

Крылья Нимры зашуршали, когда она их расправила, прежде чем присоединиться к Ноэлю и вернуться в дом. Обойдя главные комнаты в молчаливом согласии, они повернули к её личному крылу – комната Ноэля находилась рядом с её.

– У Амарии могут быть свои недостатки, – сказала, наконец, Нимра, протягивая руки, когда Мимоза зашевелилась, – но она любит Фена.

Ноэль передал кошку. Счастливо мурлыча на руках хозяйки, Мимоза вновь погрузилась в сон.

Ноэль застегнул пару пуговиц на рубашке, но остальные оставил расстёгнутыми, и ночной ветерок ласкал его кожу.

– А ты знаешь, что Асирани влюблена в Кристиана?

Она вздохнула.

– Надеялась, что это увлечение пройдёт. – Она покачала головой. – Кристиан очень строг в своих взглядах… считает, что ангелы должны спариваться только с себе подобными.

– А. – Это объясняет силу реакции ангела на Ноэля. – Не все так думают. – Особенно когда речь шла о самых могущественных вампирах.

– Кристиан считает, что пары ангел вампир нежелательны, поскольку у такой пары не может быть детей… А у нас и без того мало малышей.

Ноэль вспомнил ангельских детей из Убежища, таких беззащитных с их неуклюжими крыльями и пухлыми детскими ножками, с их пронзительным смехом, похожим на музыку.

– Дети – это дар, – согласился он. – Есть что то, что ты… – Он замолчал, когда Мимоза издала слабый рык.

– Прости, малышка, – сказала Нимра, гладя кошку, пока та не опустила голову. – Не стану больше тебя так сильно стискивать.

Кровь застыла в жилах Ноэля. Когда Нимра больше ничего не сказала, он подумал о том, чтобы оставить всё как есть, но медленно пробуждающаяся часть Ноэля настоять на продолжении общения, раскрыть её секреты.

– Ты потеряла ребёнка.

***

Именно нежность в голосе Ноэля раскрыла рану.

– У него не было шанса родиться, – сказала Нимра, и слова осколками стекла резали горло, кровь разилась в груди, как когда то у ног. – Моя матка не могла выносить ребёнка, поэтому я потеряла его прежде, чем он начал формироваться.

Она не говорила о потерянном ребёнке с той ужасной ночи, когда с неослабевающей яростью на дом обрушилась буря. Нимру тогда нашёл Фен, и он единственный, кто знал, что произошло. Эйтриэль ушёл за месяц до этого, после того как вонзил нож прямо ей в сердце.

– Мне жаль. – Ноэль положил сильную руку ей на затылок и погладил так же, как несколько минут назад Мимозу. Но он не остановился на волосах, а опустил руку Нимре на спину, осторожно, чтобы не коснуться внутренней поверхности её крыльев – такую интимную ласку должны дать, а не брать. Он прижал руку к её пояснице. Нимра испуганно вскинула голову. Вместо того чтобы отступить, он прижался к ней, а Мимоза дремала между ними.

Ноэль не имел права держать её так собственнически, не имел права касаться ангела её силы… но Нимра его остановила, не хотела останавливать.

Уже давно её так никто не обнимал.

Положив голову ему на грудь и чувствуя, как сильно и ровно бьётся его сердце, Нимра подняла глаза к серебристому свету полумесяца.

– В ту ночь луна была тёмной, – начала она, а воспоминание настолько запечатлелось в теле, что осталось навечно.