Я умолкаю, чтобы собраться с мыслями.

— Очень интересно, — говорит Дюшнок, — теперь моя очередь попросить вас продолжать.

— Фуасса, — повинуюсь я, — должен был принять в расчет три фактора: вашу шайку, вышеупомянутую нашу маленькую подружку Эльзу… и полицию. Он начал с того, что нашел полицейского в отставке, владельца частного детективного агентства, и представил дело так, будто он получил по почте миллионы анонимно. Этот трюк позволил ему считаться невиновным, поскольку он уже решил убить компаньонку. Никогда еще убийство не было так ловко задумано. В самом деле, кто заподозрит человека, который заявил, что ему присылают деньги! Очень сильно психологически. Оставалось только запрятать куш и ждать удобного момента, чтобы унасекомить старушенцию. Мы сами дали ему шанс ночным визитом. Для полиции кража была идеальным мотивом убийства. К тому же каждая из двух команд должна была приписать противнику устранение старой интриганки. Блестяще, не правда ли?

— Замечательно! — бормочет Пино. — Кто бы мог подумать! Человек, кажущийся таким…

— В тихом омуте рыбка мутная, — вступает Берю, который умеет интерпретировать старинные пословицы. На какой-то момент каждый из нас задумывается.

— Эльзина банда что-то не очень вписывается в комбинацию. Хотел бы я знать, почему…

У меня нет времени продолжать, потому что дверь открывается. Пилот и Вернер входят, не исключая Эльзы. Они бросаются к Дюшноку и обыскивают его с головы до пяток.

— Да нет, у меня его нет! — улыбается последний.

— Где документ?

— У Артуро.

— Мы только что обшарили его труп, — чеканит Эльза, — и ничего не обнаружили.

Самми склоняет розовую лысину, слегка поцарапанную и побитую.

— Конечно он спрятал это в надежном месте.

— Конечно нет. Ему же нужно было проверить соответствие со второй частью, которую он рассчитывал найти здесь…

— Не в моих возможностях сообщить вам что-либо еще, — ответствует Дюшнок.

— Однако в этом есть необходимость, — парирует Эльза со смешком, который бросил бы в дрожь взрослую кобру.

Она говорит что-то мне непонятное двум типам, которым все понятно. И вот всех нас выгоняют наверх, связав друг с другом и руки за спиной. Наше дефиле очень напоминает шествие паломников. Тем не менее я предпочитаю быть наверху. Ужасно, по-моему, заплесневеть в трюме. При дневном свете жизнь кажется более обещающей.

Ох уж эти гуси-лебеди в салоне!

Вернер хватается опять за свои причиндалы, которые держал перед атакой: шприц, ампулы и прочее.

Только на этот раз он приближается к Дюшноку. Эльза закатывает ему рукав, как ранее делала мне. Иголка впивается в плоть нашего товарища по несчастью. Мертвая тишина. Все смотрят на Дюшнока. Поведение мужика заслуживает восхищения. Вот один из тех, кто умеет проигрывать. Он немного побледнел, но пасть держит закрытой. И вдруг резко где-то на двадцатой секунде происходит перелом. Глаза выкатываются, рот приоткрывается и из груди вырывается ужасный вопль. Никогда человеческая боль не выплескивалась в таком крике. Он рычит и весь вибрирует. Затем бьется и выгибается. Черты лица искажаются, глаза совсем вылезают из орбит.

— Огонь! — ревет он. — Это огонь! Перестаньте! Перестаньте!

Пот стекает по его лбу. Он стареет на глазах. Как будто мы присутствуем при пожирании человеческой жизни.