Секретарь Палаты живоборцев кивнул и слеветировал папку к себе. Раз — и она исчезла под его церемониальной мантией.

— А теперь, полагаю, надлежит приступить ко второму пункту нашего заседания — особи, послужившей объектом работы господина Белковца. Вы нам её не продемонстрируте?

— То есть? — не понял Рош.

Чего они от него хотят?

— Нам интересно строение тела, его трансформация в звериную ипостась, иные особенности, присущие волкодлакам. Этот ведь полукровка?

Ирис обиженно зашипела. Она полукровка? Не выдержала и выпалила в лицо самоуверенному магу:

— Да у меня кровь чище, чем у твоей мамаши!

Пламя опасно качнулось, слегка опалив руки оборотницы. Она взвизгнула от боли, но не замолчала, как ожидалось, наоборот, начала частить собравшихся, показав недюжинные способности к словесности.

Замолчать её заставили насильно, грубо, не церемонясь.

Чтобы хоть как-то выразить неуважение к собравшимся, Ирис села и повернулась спиной к столу. Подула на покрасневшие пальцы, уняла прикосновениями боль в животе от воздушной волны.

— Повышенная агрессивность, — кивнув на неё, сказал соседу Радон. Значит, принял-таки приглашение стать архимагом? Или был здесь в качестве приглашённого советника? — Полагаю, её надлежит уничтожить. Охота на людей у неё в крови.

— Возражаю! — подал голос Рош. — Я провёл исследование и доказал, что при должном содержании она неопасна. Посмотрите на меня: я же жив. И в Караторе никто не пострадал. Просто она несколько более разумна, чем принято считать.

— Просто она суккуб, — улыбнулся Стратарх Железняк, всё это время хранивший молчание и наблюдавший за колдуном. — Нет, не демон — материальная природа очевидна, но обладает некоторыми свойствами, приятными для противоположного пола. Вы, разумеется, этого не заметили — но так и рассчитано. Думаете, каким образом волкодлаки приманивают людей для спаривания? Вы ведь в курсе, господин Белковец, как они это делают.

— Я не желал бы об этом вспоминать, — отрезал Рош. — Комиссия в курсе того мерзкого дела.

— Я говорю о другом, это лишь одна сторона медали. Вторая спит у вас на руках. Волчат так не держат, господин Белковец. Передайте её мне.

Колдун понял, что почва поползла у него под ногами, грозя увлечь к мракобесам. Глупо было надеяться, что такой опытный маг не поймёт. Но нельзя допустить признание ребёнка своим, потому что тогда тюрьма и бесчестье. Это ещё хуже, чем изнасилование — не смоешь, не забудется, не отомстишь. Клеймо отступника вечно будет следовать за ним.

Рош вплотную подошёл к столу и передал Аглаю Железняку. Как можно спокойнее и безразличнее, произнёс:

— А это и не волчонок, а прародительница ручных волкодлаков. Дайте мне время, и я выведу новую породу. В зависимости от нужд королевства буду развивать либо человеческую, либо звериную сущность.

Архимаг лукаво покачал головой и показал колдуну два листа. Вглядевшись, он понял, что первый был копией части давнего заседания по поводу Ирис, а второй — запись разговора о ней же, датированная вересенем. В обоих говорилось об Аглае.

— Вспомнили, господин Белковец? Здесь, летом, вы признались в том, что эта девочка, милая, кстати, была зачата путём насилия над вами, а потом, в разговоре с Астеном, это опровергали. Так что же, когда вы сказали правду?

Роша загнали в угол, он не знал, что ответить, поэтому молчал. Заранее заготовленный план защиты рассыпался. И ведь сам виноват: не вспомнил, что признался летом, защищаясь от наветов Златы Затравской.