На мгновение показалось, что Вяземская сейчас влепит мне пощечину. Или выльет на голову чернила. Или позовет парочку крепких санитаров, чтобы те вышвырнули вон наглеца, посмевшего разгневать саму целительницу. А может, даже использует Талант — и сотворит со мной что-то поистине невообразимое.

Но вместо этого оно лишь тихонько шмыгнула носом.

— Прости… Простите меня, пожалуйста. — Вяземская отступила на шаг и опустила голову, будто ей вдруг стало трудно смотреть мне в глаза. — Я вела себя недостойно… Но умоляю, Владимир, будьте порядочным человеком — и сохраните мою тайну!

Тайну? Ни о чем подобном я даже не думал. И капитуляция оказалась настолько внезапной, что мне вдруг стало по-настоящему стыдно: обидел девушку, княжну, да еще и местную героиню-целительницу… И зачем, спрашивается?

— С этого и надо было начинать, — буркнул я себе под нос — и продолжил уже громче: — Разумеется, ваше сиятельство — я никому не скажу. Признаться, у меня и в мыслях не было…

— Благодарю, благодарю вас!

Вяземская бросилась вперед так, будто готова была повиснуть у меня на шее — но в последний момент одернула себя и, приподнявшись на носках, поцеловала в щеку.

— Я никогда не забуду, что вы для меня сделали! — жарко выдохнула она мне прямо в ухо. — И ступайте, Владимир. Мы и так слишком много шумим — а лишние слухи ни к чему нам обоим!

Тайна княжны Вяземской, надо же. Похоже, меня угораздило впутаться в еще одну сомнительную историю. Восьмиклассники, Упыри, загадочный колдун, оставивший в подвале на Васильевском нитсшест. Прошка Рябой со своими каторжанами, Кудеяров-старший — а теперь еще и это…

Впрочем, думать о секретах ее сиятельства я не собирался — хватало и насущных проблем. Может, и не таких интригующих — зато требующих решения. Если не срочного, то уж поспешного — наверняка.

А значит, меня ждет еще одна встреча. И вряд ли она будет такой же… приятной?

Да.

Пожалуй, все-таки приятной.

Глава 35

Нужное место я заприметил сразу. Даже раньше, чем таксомотор остановился и высадил меня у тротуара. Хотя заведений и на Екатерининском канале, и на Гороховой улице имелось в избытке. Самых разных калибров и на любой вкус — от копеечных столовых, кондитерских и рюмочных до кабаре и серьезных рестораций, в которые работяг, извозчиков и прочий простой люд наверняка и вовсе не пускали.

Это определенно принадлежало к последним.

— Медвежий угол, — прочитал я здоровенную вывеску.

Впрочем, как еще мог назвать свое заведение купец первой гильдии, приехавший в столицу из Сибири? Внешнее оформление вполне соответствовало названию — рядом со здоровенными подсвеченными буквами красовалась нарисованная голова медведя, да и за витринами соответствующей тематики оказалось с избытком: заделанные под старину фонари, звериные шкуры, ружья на стенах и даже целые сани, в которые запрягли…

Ну да — конечно же, медведя. При жизни косолапый был не из крупных, но мастер-чучельник постарался на славу, и выглядел зверь грозно — почти как живой. Распахнул зубастую пасть, вывалил язык, уперся в помост могучими лапами и застыл. В таком усилии, будто ему и правда оказалось не под силу сдвинуть с места свою поклажу, хотя единственным грузом саней была девица.

Вполне себе живая. Молоденькая, стройная, накрашенная до неприличного и облаченная… точнее, разоблаченная тоже до неприличия — из одежды на ней имелись только туфли, чулки в сетку, чисто символической длины пышная юбка и корсет со здоровенным алым бантом на груди.