И принялся резать темнеющее вечернее небо.

Глава 39

— Мне многое приходилось видеть, но такое… — Горчаков в очередной раз скосился на расползающуюся над городом кляксу. — Черт бы побрал…

— Не упоминайте всуе, ваша светлость, — буркнул я. — Вполне может пролезть. Собственной персоной.

И черт — Рогатый — и вся его свита из Леших, Жаб, Упырей и вообще кто угодно. Вплоть до летуна размером с пассажирский авиалайнер. Конечно же, если властитель небес мертвого снизойдет до такой ерунды, как очередной Прорыв.

И все определенно указывало, что снизойдет. И непременно спустится из-за серых туч узнать, что за суету затеяла наземная мелюзга. Сложит гигантские крылья, сядет, распугивая нечисть громогласным ревом, а потом протиснется…

Или просто возьмет и пройдет — Прорыв разрастался до поистине неприличных размеров. Его нижний край скрылся за стенами крепости и наверняка уже успел спуститься до земли, а дальний протянулся через половину острова и явно не собирался останавливаться.

— Он так до Троицкого моста дойдет. — Иван будто прочитал мои мысли. — Зараза…

— Как бы не до Литейного, — вздохнул я, поворачивая руль. — Километра на два выйдет.

— Господь милосердный! От всей души надеюсь, что вы ошибаетесь, друг мой.

Ранее я не замечал в Горчакове даже намека на набожность, однако пока мы катились по Кронверкской набережной, его светлость перекрестился не менее трех раз. То ли неожиданно и истово уверовав, то ли в отчаянной надежде, что далекий и недоступный для связи Создатель все же озаботиться делами простых смертных и вмешается лично.

Потому как справиться с катастрофой такого масштаба эти самые смертные уже не могли. Я прикинул, каких размеров Прорыв достигнет уже через минуту или две, и с прискорбием отметил, что даже сумей Дельвиг и его товарищи из Ордена собраться в одного десятиметрового капеллана, заштопать дыру величиной с целый остров им будет все равно не под силу… Или это займет столько времени, что нечисть успеет сожрать половину города.

— Давай на мост! — Иван хлопнул меня по плечу. — И сразу к воротам. Если там еще есть живые — им нужно помочь.

Мотор грузовика натужно ревел, но голос винтовок и пулеметов оказался громче. Петропавловская крепость уже давно превратилась из военной твердыни в тюрьму, музей и памятник архитектуры, однако какой-никакой гарнизон внутри все же имелся. И солдаты явно не собирались уступать нечисти и сдавать бастионы без боя. Хоть им и приходилось туго: где-то за стенами еще кипело сражение, но снаружи уже появились первые раненые.

Я едва успел затормозить перед воротами, когда Иван на ходу выпрыгнул из кабины, чуть не уронив на мостовую замешкавшегося Горчакова.

— Держать оборону! — рявкнул он. — И немедленно доложите… Кто здесь главный⁈

— Капитан Федоров, ваше величество. Лейб-гвардии егерский полк!

Невысокий мужичок со здоровенный ссадиной на лбу появился неведомо откуда и тут же вытянулся перед нами по струнке.

— Несем потери, — отрапортовал он — и вдруг сорвался на крик, — Господи, вы бы видели, что там творится! Они… они повсюду, жрут людей, как…

— Спокойно, капитан! — Иван навис над съежившимся воякой. — Соберите своих людей и удерживайте мост. Подкрепление уже близко.

Пусть никто не готовил «георгиевцев» к Прорыву таких размеров, истреблять нечисть они умели. И первыми спешили на помощь: на Троицком мосту уже вовсю ревели грузовики. Три, четыре… Я насчитал с полдюжины машин. Целая рота солдат с пулеметами и, может быть, даже артиллерией.