— Но было столько шума!

— О, да. Мы должны были проверить, — сказал Псих-Вулли.

— Лили-Путик! — закричал Вентворт.

— Я проснусь, когда войду в дверь, — сказала Тиффани, вытаскивая Роланда из лодки. — Это должно сработать. Это мой сон. — Она поставила мальчика вертикально и обратилась к ближайшему Фиглу: — Ты можешь привести Вентворта?

— Да.

— И ты не потеряешься и не будешь ничего пить?

Всяко-Граб выглядел оскорбленным:

— Довольно обидные твои слова! — сказал он. — Мы всегда знашь, где мы! Это мошь только иногда мы не знашь, где все остальное, но то не наша ошибка, что все остальное  пропашь! Бойцовый Фигл нигде не пропадет!

— А что насчет выпивки? — спросила Тиффани, подтаскивая Роланда к маяку.

— Мы ни разу в жизни не теряшься! Не было такого, да, парни? — сказал Всяко-Граб. Послышался ропот обиженного согласия. — Слова «потерялся» и «Нак Мак Фигл» нельзя ставишь в одном пред-ложе-нии!

— А выпивка? — снова спросила Тиффани, укладывая Ролада на гальку.

— Быть потерянным — это то, что случашься с другими людьми! — заявил Всяко-Граб. — Я хочу сделашь этот пункт совершенно ясным!

— Хорошо, по крайней мере в маяке не должно быть ничего, что можно выпить, — сказала Тиффани. Она улыбнулась. — Если только вы еще не выпили масло из лампы, то никто не посмеет  этого сделать!

Пиксти внезапно затихли.

— И что тогда будет? — медленно и осторожно спросил Псих-Вулли. — Это случайно не та штуковина в виде большой бутылки?

— С мелким черепом и костями на ней? — спросил Всяко-Граб.

— Да, наверное, и это ужасная вещь, — ответила Тиффани. — И вам стало бы очень плохо, если бы вы это выпили.

— Правда? — глубокомысленно осведомился Всяко-Граб. — Это крррайне… интересно. И насколько плохо?

— Я думаю, вы бы умерли, — сказала Тиффани.

— Мы уже мертвые, — ответил Всяко-Граб.

— Хорошо, тогда вы бы очень, очень заболели, — сказала Тиффани. Она посмотрела на него очень внушительно. — А еще оно воспламеняется. Это очень правильно, что вы не пили…

Псих-Вулли громко рыгнул. В воздухе поплыл сильный запах керосина.

— Да, — сказал он.

Тиффани пошла и принесла Вентворта. Позади нее послышался шепоток — несколько пиксти сгрудились в кучу.

— Я говоришь, что черепок значит, что мы не должны трогашь то.

— Большой Ян сказал, что то была сильная штука! И она хорошо пошла, ты знашь, и люди сильно рискуют, когда оставляшь такую штуку там, где невинные люди мошь случайно выбить дверь, взломашь буфет, вырвать замок и выпить ее!

— Что знашь воспламеняется?

— Это значит, что горит!

— Ладно, ладно, без паники. Не рыгать, и ни один шкет не должен плевашь на открытый огонь, ясно? И поестессней.

Тиффани улыбнулась про себя. Пиксти казались очень прочными для того, чтобы их убить. Возможно, вера в то, что вы уже умерли, делала вас неуязвимым. Она повернулась и посмотрела на двери маяка. Она ни разу не видела, чтобы та открывалась в ее сне. Она всегда думала, что маяк полон света до самого основания, как на ферме хлев был полон коров, а дровяной сарай — поленьев.

— Хорошо, хорошо, — сказала она, посмотрев вниз на Всяко-Граба. — Я собираюсь нести Роланда и хочу, чтобы вы принесли Вентворта.