– Ты из Этшара? – спросил Келдер, откидываясь на спинку скамьи.

– Я же только что тебе об этом сказала, – фыркнула Азрая.

– Нет, ты назвала мне свое имя, но это не означает, что ты оттуда родом.

– Это одно и то же. – Азрая сбавила тон.

– Ты права, – согласился Келдер. – Извини.

Они по‑прежнему говорили на этшарском, поскольку выяснилось, что Азрая не знает шуларского, торгового наречия, ариоморского, ураморского и эланкоранского, а Келдер не силен в тинталлионском или сардиронском. Ни один из них не говорил и на критимионском, хотя Азрая понимала его местами, а Келдер практически все. Так что общаться они могли только на этшарском.

– А как твое имя? – спросила Азрая.

– Келдер. Келдер из Шулары.

Девушка с сомнением оглядела его с головы до ног – к такой реакции Келдер уже привык, – потом решила, что он не врет. С другой стороны, не имело ни малейшего значения, врал он или нет.

– Келдер. – Она пристально разглядывала голубя. – Понятно.

– Ты идешь на восток по Великому Тракту? – полюбопытствовал юноша.

– Нет.

– Тогда на запад? В Этшар?

– Возможно. А куда идешь ты? Обратно в Шулару?

– Нет, в Этшар.

Она кивнула.

– И здесь ты вышел на Великий Тракт?

– Нет. На большак я первый раз вышел у Глиморы и направился на восток, к Шану‑в‑Пустыне. Теперь иду на запад.

Она заинтересовалась:

– Ты побывал в Шане?

Келдер кивнул.

– И как там?

Юноша пожал плечами.

– Мы там пробыли совсем ничего. Думаю, город знавал лучшие дни. – По‑этшарски он говорил все свободнее: сказывалась практика.

– Понятно. – В голосе Азраи слышалось разочарование. – А как остальные города?

– Из тех, что я видел, Критим – самый лучший.

– Ясно. – Азрая бросила в голубя еще один камешек. Птица недовольно захлопала крыльями, поднялась в воздух и улетела. – Тогда я точно возвращаюсь в Этшар.

– А как ты вообще попала сюда?

– Не твое... а, черт, не важно как. – Она наклонилась вперед, оперлась локтями в колени и положила подбородок на сложенные ладони.

– Может, и не важно, но мне любопытно.

Она ответила коротким взглядом.

– Почему?

– Просто нравится узнавать новое.

Азрая уставилась в камешки на дорожке.

– Мои родители умерли от лихорадки, когда мне было лет восемь.

Келдер понял, что ему предстоит выслушать длинную историю, а потому поощряюще кивнул.

– Мы не могли заплатить теургу, чтобы он помолился за них, или ведьме, чтобы она сварила лекарственный отвар. Не могли нанять чародея, чтобы он сотворил заклинание выздоровления, и они умерли. Умерли два моих брата и старшая сестра. Соседи испугались, как бы болезнь не перекинулась на их семьи, поэтому не подпускали нас к себе и заколотили дверь нашего дома. В живых остались я, моя сестра Амари и только что родившийся Регран. Я была самой старшей, так что взяла на себя заботу о них. По ночам выскальзывала из дома, крала еду. Когда болезнь прошла, я сняла доски с двери, и тут же появились сборщики налогов. Они забрали дом, потому что заплатить мы не могли. Мы не знали, где наши родители прятали деньги, даже если они у них и были.

Келдер сочувственно покивал.

– Поэтому мы пошли на Площадь Ста Футов и жили там среди нищих и воров, – продолжила Азрая. – В квартале между Улицами Сводников и Суеверий, в Полевом районе.