– Она не только потаскушка, но еще и дура, – проворчала Мери. – Ведь эти животные в поощрении не нуждаются. Я не удивлюсь, если кто-нибудь из них на нее набросится.

Элис прижалась к Морган. Лицо у нее было испуганное.

– Неужели ты ко мне не присоединишься, Морган? Я уже смыла всю грязь и блох, накопившихся за два месяца. Брось мне одежду, а, чтобы я ее тоже отмыла.

Морган схватила меховые штаны и куртку и бросила их Джесси.

– Знаешь, если они захотят, они в любой момент могут нас раздеть. Так что какая разница?

– Ты права, Джесси. – Морган быстро разделась и вошла в воду.

– Господи, Морган! Я думала, из-за тебя сейчас драка начнется. – Джесси показала на Жака, с улыбкой что-то говорившего одному из индейцев. Индеец сделал непристойный жест, который даже Морган поняла. Она молча отвернулась Жак засмеялся и крикнул ей.

– Слышишь, а. Золотистая? Бегущий Медведь предлагает мне за тебя шесть лошадей и четыре одеяла, он хочет сделать тебя своей третьей женой. Как твое мнение, а? Цена хорошая, а сам он – храбрый воин.

Морган взглянула па индейца, на его волосы, изобильно смазанные жиром, на лицо с остатками краски и пищи. И невольно содрогнулась. Взяв себя в руки, она посмотрела прямо Жаку в глаза:

– Ты думаешь, мадам Николь предложит тебе не больше шести лошадей и четырех одеял?

Жак взглянул на ее полные груди, круглившиеся под водой, маленький подбородок, сверкающие глаза и тяжелую массу золотистых волос, разметавшихся в воде, откинул голову и захохотал:

– Да, мадам Николь заплатит много больше, я просто уверен в этом.

– Морган, у тебя ума не троих хватит.

– Нет, Джесси, вряд ли. Мне просто как-то все равно сейчас Но если я доберусь до Сан-Франциско, я, возможно, смогу оттуда убежать и добраться опять до ранчо Сета. По крайней мере, там я буду недалеко от него.

– И как бы ни сложилось все в будущем, Морган, ты счастливая. У тебя была любовь, путь даже недолго И я хотела бы так полюбить мужчину и быть им любимой. Я имею в виду настоящую любовь, а не то, за что мужчины, имевшие со мной дело, платили моему отцу.

– Платили отцу!

– Не рассказывай Элис и Мери, но когда мне исполнилось тринадцать, отец велел мне заняться проституцией. Вот почему я нисколько не жалела, когда этот ублюдок помер.

Морган была так потрясена, что только молча глядела на Джесси.

– Наверное, не надо было и тебе об этом рассказывать, – сказала Джесси и поплыла было прочь.

– Нет, – схватила ее за руку Морган. – Я просто вспомнила, как я всегда ненавидела своего отца, а я ведь никогда его не видела. Наверное, нам не дано знать, за что благодарить или проклинать судьбу. Если бы не завещание отца, я никогда бы не узнала Сета – Она оборвала себя и взглянула на Джесси, широко раскрыв глаза. – А если бы мы не встретились с Сетом, то он был бы сейчас жив.

Джесси прямо-таки вцепилась в ее руку:

– Морган! Перестань упрекать себя Ты можешь терзать себя еще пятьдесят лет, но не сможешь изменить прошлое. Помни только, как ты любила Сета, но себя при этом не надо ненавидеть.

Морган взглянула на Джесси очень серьезно:

– А ты уверена, что тебе только шестнадцать? Ты говоришь так, словно тебе уже девяносто.

Они вымыли волосы и одежду. А потом надели ее, еще мокрую, на тело, чтобы высушить. Солнце уже было на горизонте, и мир вокруг сиял чудными красками.

Когда Морган сидела у костра и пыталась пальцами расчесывать густые пряди волос, к ней подошла Маленький Цветок с прекрасным черепаховым гребнем. Она показала его Морган, и та кивнула. Маленький Цветок села сзади белой женщины и стала расчесывать ее длинные волосы, а Морган держала на руках младенца.