– Меня это тревожит, – негромко сказал Гиялорис Септаху Мелайну, когда они заняли свои места в парящих экипажах. – Что если у него не хватает боевого духа? – А Септах Мелайн нахмурился и кивнул: его снедало то же самое беспокойство.

Но Свор услышал этот краткий разговор.

– У него? – рассмеялся он. – Он боец, и в этом не может быть ни малейшего сомнения! И будет рубить и колоть наравне с вами, когда для этого придет время. Но сейчас, он считает, это время еще не наступило. В душе он еще не пришел к уверенности в том, что сможет достичь трона, лишь преодолев целые реки крови.

– Вот об этом я и говорю, – ответил Шялорис. – Он не стремится к бою.

– Да, он не стремится к бою, но готов вступить в него, если у него не останется лучшего выбора, – возразил Свор. – Погодите и вы сами это увидите. Когда сражение будет неизбежно, даже я возьму меч.

– Вы?! – воскликнул Септах Мелайн и громко расхохотался.

– Вы научите меня им пользоваться, – торжественно сказал Свор.

В Симбильфанте, знаменитом своим исчезающим озером, все сложилось как нельзя лучше. Это был большой торговый город, через который на протяжении веков вывозили большую часть малдемарского вина, и Престимион пользовался там большой популярностью. Там уже знали о том, что Престимион провозгласил себя короналем, и гегемон города – так там называли мэра – приготовил, поджидая его, большой банкет, развесил повсюду зелено‑золотые знамена, набрал две тысячи воинов‑добровольцев и пообещал в будущем представить гораздо больше. А также, как будто город принимал короналя, совершавшего увеселительную поездку, для него организовали исчезновение озера. Огромные валуны, загораживавшие вулканические каналы, откатили в сторону, и вода озера прямо на глазах с громким журчанием ушла в недра планеты, оставив пустой зияющий кратер в серовато‑желтых сернистых скалах, окруженных гребнями белого горного гранита, чтобы через час со страшным ревом вернуться назад.

– Такое впечатление, что я совершаю великое паломничество, – сказал Престимион, – а ведь я еще даже не коронован.

Их достаточно дружественно приняли и в расположенном поблизости Грэве, хотя там и не было такой искренней сердечности, как в Симбильфанте. Мэр этого города ощущал себя зерном, попавшим между двумя каменными жерновами – Престимионом и Корсибаром – и испытывал вполне естественный страх за свое будущее. Но все же он держался достаточно гостеприимно и обиняком, хотя и не слишком громко, высказывал сочувствие намерениям Престимиона. Затем они направились к Аркилону; в этом городе, уютно устроившемся в широкой зеленой долине между невысокими поросшими лесом холмами, обитали четыре миллиона человек. Там имелся известный университет, обитель утонувших в высоких раздумьях ученых, архивариусов и издателей, и у Престимиона не было никаких оснований ожидать там серьезного противодействия. Но, когда войско, освещенное яркими лучами горячего осеннего солнца, уже приближалось к городу, зоркий Септах Мелайн указал на один из холмов, ближайший к Горе. Весь холм и возвышавшийся за ним склон были усеян воинами в форме короналя; они, как муравьи, кишели повсюду, сколько хватал глаз.

– Боюсь, что их здесь по десять против каждого из наших людей, – сказал Септах Мелайн. – Сюда собрали весь западный гарнизон и, похоже, привели народ и из других мест. Они заняли высоты. А готовы ли мы к такой встрече?

– А Корсибар готов? – спросил Гиялорис. – Он замахивается на нас этой армией, как кулаком.