– Тогда я обойдусь без него. Я вижу ужасные сны, от которых снова и снова просыпаюсь, охваченный страхом, весь в поту. А когда не сплю, дела ничуть не лучше, – Корсибар, болезненно сморщив лоб, стиснув зубы, ссутулившись от напряжения, сидел, прижавшись к подлокотнику древнего, лишенного украшений мраморного трона лорда Стиамота. Он с силой уперся кулаком в кулак. – По тысяче раз каждой ночью я вижу разрушение дамбы, – тусклым голосом сказал он, уставившись неподвижным взором в голую каменную стену. – Подо мною несется поток воды, затопляющий близлежащие фермы, расположенные по берегам реки, затопляет деревни… Столько трупов, Талнап Зелифор… И люди Престимиона, и крестьяне…

– Разрушение дамбы было делом Дантирии Самбайла, мой лорд.

– Это была его идея, и он влил ее мне в сознание, словно яд в бокал вина, чтобы отравить мою душу, но приказ отдал я. Вина лежит на мне.

– Вина? Мой лорд, вы боролись с мятежом!

– Да, – согласился Корсибар и, подняв взгляд к потолку, на мгновение прикрыл глаза. – Да, мятеж. Ну что ж, Престимион теперь мертв, по крайней мере таково общее убеждение. Мятеж подавлен. Но когда я снова смогу спокойно спать? И смогу ли вообще? Дантирия Самбайл шляется здесь и терзает меня своими планами, моя сестра пылает гневом против меня и никогда не успокоится, а еще и эта тайная партия моих врагов… О, я знаю, что она существует, знаю, что она готовит заговор против меня, знаю, кто в нее входит: Фаркванор и Фархольт, и, возможно, Олджеббин, и многие другие, чьих имен я никогда не слышал… Они прямо сейчас, в этот самый момент, думают, как свергнуть меня и посадить на мое место кого‑нибудь из братьев Престимиона, а может быть, и самого прокуратора…

– Мой лорд…

– Скажите мне прямо, – устало проговорил Корсибар, – вы тоже злоумышляете против меня?

– Я, мой лорд?

– Вы появляетесь и исчезаете, вы то и дело перебегаете с одной стороны на другую, то вы продаетесь Гониволу, то Тизмет, то Престимиону. А теперь вы возвращаетесь в Замок, утверждаете, что дезертировали от Престимиона, и на этот раз продаете себя мне. Интересно, что такое во мне заставляет хитрецов слетаться целыми роями? Сначала был хитрый малыш Свор. Я любил его, а он убежал от меня в объятия Престимиона. Потом Фаркванор, который будет говорить что угодно, кому годно, пока это ему выгодно. Дантирия Самбайл, который умудрился предавать своего кузена Престимиона и одновременно причинить мне страшный вред, убедив меня разрушить дамбу… Если бы можно было хоть что‑нибудь в жизни вернуть обратно, о, с какой радостью я не стал бы этого делать!

– Мой лорд…

Но Корсибар никак не мог остановиться.

– Даже мой собственный маг Санибак‑Тастимун: внешне он, кажется, предан мне, но я знаю, что в нем гнездится предательство. И Олджеббин, Гонивол. Я не доверяю ни тому, ни другому. Вот Навигорн, полагаю, истинный друг. И Мандрикарн. Возможно, Вента. Ирам. Но даже и они, похоже, начали отворачиваться от меня после дамбы, хотя делают вид, что любят меня по‑прежнему. – Он наконец умолк и злобно посмотрел на врууна. – Могу ли я доверять вам, Талнап Зелифор? На каком основании?

– На том, что и в Замке, и вне его никто, кроме вас, мой лорд, не станет защищать меня. Вы моя единственная защита. Мой собственный интерес делает меня вашим преданным слугой.

Корсибар выдавил кривую улыбку.

– Что ж. Этому, пожалуй, можно поверить. – Он повернул голову и искоса взглянул на врууна. – До вас не доходили слухи о том, что Престимион уцелел в наводнении и сейчас скрывается где‑то на севере?

– Да, мой лорд, я слышал об этом.

– Как вы думаете, это может быть правдой? Санибак‑Тастимун верит.