– Я видел ее своим вторым зрением, мой добрый господин. Оно не имеет ничего общего с вашим.

Престимион терпеливо продолжал расспросы.

– И что, по вашему мнению, означает видение крови, струящейся по лику Великой луны?

– Грядущую войну, ваше превосходительство.

– Войну? На Маджипуре не бывает войн.

– Будет, – сказал Талнап Зелифор.

– Обратите внимание на его слова, прошу вас! – Гиялорис неожиданно для Престимиона всем своим видом выражал недовольство игрой, которую принц вел с прорицателем. – Принц, он видит будущее!

Септах Мелайн резкими шагами вышел вперед и навис над врууном, как будто намереваясь раздавить его каблуком.

– Кто вас прислал сюда, маленький пакостник? – звенящим голосом спросил он.

– Я пришел по собственной воле, – ответил Талнап Зелифор, глядя прямо вверх, в глаза Септаха Мелайна. – Ради блага всех и каждого, в том числе и вашего, мой добрый господин.

Септах Мелайн плюнул, чуть не попав во врууна, и снова отвернулся.

– И кто же будет воевать? – подчеркнуто бесстрастным голосом осведомился Престимион.

– Я не могу ответить на этот вопрос, ваше превосходительство. Могу лишь сообщить, что ваша дорога к трону не будет гладкой. Имеются ясные предзнаменования, говорящие о существовании сильной оппозиции вашей кандидатуре; я вижу их повсюду. Воздух здесь просто насыщен ими. Предстоит борьба. У вас есть могущественный враг, который затаился в ожидании своего часа. И когда этот час наступит, он появится, чтобы бороться с вами за Замок, и весь мир будет страдать от этой борьбы.

– Ха! – воскликнул Гиялорис. – Вы слышите его, Септах Мелайн?

– У вас часто бывают такие ужасные видения, Талнап Зелифор? – спросил Престимион.

– Не столь ужасные, как это.

– Скажите мне, кто может быть этим могущественным врагом, чтобы я смог пойти и обнять его, как друга. Поскольку всякий раз, когда я теряю чью‑то любовь, я стараюсь приложить все силы в попытке вернуть ее.

– Я не могу назвать вам никаких имен, ваше превосходительство.

– Не можете или не хотите? – небрежно спросил герцог Свор, вернувшийся на свое место в дальнем углу.

– Не могу. Мне не удалось ясно разглядеть ни одного лица.

– Кто же может быть этим конкурентом, этим врагом? – ни к кому не обращаясь, задумчиво произнес Гиялорис. Его и без того всегда мрачное лицо совсем потемнело от волнения. Суеверие пустило крепкие корни в душе Гиялориса, и предсказания волшебников он воспринимал очень серьезно. – Может быть, Сирифорн? Его огромные владения и сейчас позволяют ему называть себя королем, так разве трудно ему вообразить себя и короналем, тем более что многие правители некогда происходили из его рода. Или ваш кузен прокуратор. Да, он ваш родственник, но все мы знаем, насколько он хитер. И с другой стороны, возможно, слова врууна означают, что…

– Остановитесь, Гиялорис, – прервал его Престимион. – Вы слишком вольно обращаетесь с подобными домыслами. И всегда находится много желающих использовать вашу доверчивость в недостойных целях. – Он вновь повернулся к врууну и холодно спросил: – Хотите ли вы поделиться со мной еще какими‑нибудь подробностями вашего прозрения?

– Мне нечего добавить, ваше превосходительство.

– Хорошо.