– Ну что ж, – весело воскликнул Престимион, прочитав оба эти документа своим командирам, – наш выбор ясен, не так ли? Я, не переодеваясь, мчусь на восток, разыскиваю там Корсибара, где бы он ни оказался, и сдаюсь на милость победителя. С собой я беру его сестру и благополучно доставляю ему с торжественными клятвами в том, что я возвращаю ее в том же самом состоянии, в каком она приехала ко мне.

Все сидевшие вокруг костра расхохотались, причем громче всех смеялась Тизмет.

Вновь по кругу пошли длинные фляги из кожи кимбергейстов с вином – не прекрасным малдемарским напитком, а всего лишь добротным кисловатым, резким на вкус, серовато‑малиновым вином, изготовленным в близлежащей Чистиокской провинции – и все некоторое время сидели молча. Молчание прервал Гиялорис.

– Престимион, вы намерены ждать прибытия Корсибара здесь или же двинуться ему навстречу и самим напасть на него там, где мы его встретим?

– Навстречу, – решительно отозвался Престимион. – Эта гигантская равнина вовсе не подходит для большого сражения. Нам придется здесь, как дуракам, все время метаться из стороны в сторону.

– К тому же война обеспокоит животных, населяющих эти милые места, – добавил Септах Мелайн. – Мы и так уже доставили им больше чем достаточно неприятностей. Престимион прав: мы должны идти навстречу Корсибару.

Престимион оглядел своих сподвижников.

– Есть ли возражения? Не слышу ни одного. Очень хорошо: завтра на рассвете сворачиваем лагерь.

Это оказалось вовсе не простой задачей, так как в мирной долине Глойна пребывала теперь огромная могучая армия. И для того чтобы свернуть шатры, загрузить парящие машины, фургоны и вьючных животных и выйти в восточном направлении, одного дня не хватило.

Но, по сообщениям агентов Престимиона, навстречу им шла еще более могущественная армия. Мало того что Корсибар мобилизовал войска всех областей, окружавших Гору, в его распоряжении были также армии, которые прислал с Зимроэля Дантирия Самбайл под командованием его братьев Гавиада и Гавиундара, а также личные ополчения Олджеббина, Гонивола и Сирифорна.

– Даже Сирифорн! – воскликнул Престимион. – Гонивола я могу понять: он никогда не был мне таким уж другом. Олджеббин как‑никак двоюродный брат отца Корсибара. Но Сирифорн! Сирифорн!

– Это все проделки Дантирии Самбайла, – сказал Септах Мелайн. – После взрыва дамбы он все время находился в Замке и мутил воду среди тамошних вельмож. Конечно, все они теперь боятся хоть как‑то выступить против него. Если Дантирия Самбайл играет на одной стороне с Корсибаром, как могут они посметь поступить иначе?

– А это много говорит о силе родственных уз, – заметил герцог Свор, – Ведь прокуратор, насколько я помню, б некоторой степени вам родня, не так ли, Престимион?

– Очень отдаленная, – ответил Престимион. – И с каждым часом становится все дальше. И все же одно‑другое частное войско, плетущееся за Корсибаром, не делает погоды. Ведь народ с нами! С тех пор как Корсибар сделал себя короналем, мир знал одни только беды, и все об этом знают. Мирные граждане восстают против таких же мирных граждан, урожаи резко снизились, потому что люди ходят с оружием, вместо того чтобы ходить за плугом, правительство парализовано: неумелый корональ и безвольный понтифекс…

– И это прискорбнее всего, – сказал Гиялорис. – Старый Конфалюм, который был таким прекрасным короналем, теперь превратился в ходячую развалину и прячется в Лабиринте, пока его великолепный, ничего не стоящий сын разрушает мир вокруг себя! Что он должен обо всем этом думать? Я чувствую себя несчастным из‑за того, что великое правление Конфалюма завершилось таким ужасным крахом.