– Что ж, постарайтесь больше не упоминать о ней, если хотите, чтобы ваши симпатичные головы остались на своем месте. – В глазах Тизмет пылала непреодолимая ярость. К ней вернулись силы и решимость. – Есть и другая возможность, – сказала она уже спокойнее, новым, более низким голосом.

– Да, госпожа? – ничем не выдавая недовольства этим странным разговором, сказал Санибак‑Тастимун. – И какая же?

Сердце принцессы колотилось с такой силой, что, казалось, все тело сотрясалось от этих ударов. Тизмет ощущала какое‑то странное головокружение, как будто стояла на краю высокого обрыва. Но она заставила себя держаться спокойно, по крайней мере, внешне.

– Вы согласны со мной в том, что Корсибар лучше подготовлен для трона, – сказала она, задумчиво облизав губы. – Вы сами сказали об этом. Очень хорошо. Моя цель – увидеть, как он взойдет на него.

– И как же вы собираетесь достичь своей цели? – осведомился су‑сухирис.

– Если угодно, предположим такой вариант. Сон можно истолковать и следующим образом: мне следует пойти к Корсибару и настоятельно убедить его не откладывая предложить себя отцу в качестве кандидата на трон – теперь, пока все еще находится в подвешенном состоянии, прежде чем умрет старый понтифекс, прежде чем Престимион будет официально назван. А отец, думаю, уступит ему, если, конечно, Корсибар будет достаточно настойчив и убедителен. Потом Корсибар станет короналем и в благодарность назначит меня одним из Верховных канцлеров. Таким образом, я в конце концов буду играть хоть какую‑то роль в управлении миром. Как по‑вашему, разве нельзя так истолковать мой сон? – Су‑сухирис снова промолчал. – Вы согласны со мной?

– Не стану отрицать этого, госпожа, – кивнув поочередно обеими головами, вежливо произнес маг.

– Не может быть никаких сомнений: так и должно быть, – улыбнулась Тизмет. Теперь она вся пылала, лицо покрылось густым румянцем, ей не хватало воздуха от волнения, голос прерывался. – Для меня нет никакой иной дороги к величию – не может быть! – кроме как через посредство Корсибара. А ведь известно: я предназначена для великих дел. Вы сами сказали мне об этом. Может быть, теперь вы отречетесь от своего пророчества?

– Я не собираюсь отрекаться ни от единого слова, госпожа, – спокойно ответил су‑сухирис. – Ваше будущее предопределено звездами, и любые жизненные перемены не могут никак повлиять на то, что, вне всякого сомнения, должно свершиться. Это истина. И точно так же достоверен гороскоп вашего брата. «Вам предстоит потрясти мир, принц Корсибар», – именно эти слова я произнес в разговоре с ним несколько месяцев тому назад. Он не рассказал вам?

– Нет, – с нескрываемым удивлением в голосе ответила Тизмет. – Я ничего не слышала от него о беседе с вами.

– Тем не менее я сообщил ему об этом. А недавно собственные прорицатели вашего отца независимо друг от друга предрекли ему то же самое.

– Что ж, отлично, – отозвалась принцесса, – тогда все становится на свои места. Предзнаменования сходятся и подтверждают друг друга: все пути ведут нас к трону. Традиция уступит разуму, избран будет более достойный. Я сегодня же поговорю с Корсибаром.

Но в этот момент на обоих лицах Санибак‑Тастимуна промелькнуло какое‑то странное выражение, как будто головы хотели переглянуться, хотя глаза оставались неподвижными.

– Вы находите такой поступок неблагоразумным? – спросила Тизмет.

– Я думаю, госпожа, что более мудрым решением с вашей стороны было бы побеседовать с друзьями брата, прежде чем обращаться непосредственно к нему.