Но, в то время как соперники выходили из своих лодок, выстраивались на поле в шеренги друг против друга, приседали, подскакивали и пританцовывали на месте, готовые немедленно начать выступление, перед ложей короналя на поле появились совсем другие фигуры.

– Смотрите! – воскликнул Престимион, сильно толкнув локтем в ребра Септаха Мелайна. – Даже здесь волшебники!

И впрямь они были вездесущими. Во всем мире не было никакой возможности укрыться от них.

Престимион с глубоким отвращением наблюдал, как устанавливались бронзовые треножники, как на них сыпали и поджигали цветные порошки, как семь долговязых фигур геомантов, – это учение процветало в городе Тидиасе, расположенном неподалеку от вершины Замковой горы – одетых в роскошные костюмы: сверкающая мантия из золотой парчи, именуемая калаутикой, на которую был накинут богато вытканный плащ лагустримор, и высокий медный шлем мииртелла – приняв величественные позы, принялись громко в унисон скандировать свои мистические сентенции:

– Битойс… Зигей… Реммер… Пройархис…

– Что они говорят? – прошептал Престимион.

– Откуда я знаю, – рассмеялся Септах Мелайн.

– Мне кажется, что эти колдуны из Тидиаса, а ведь вы, если я не ошибаюсь, родом из этого города.

– Когда я жил там, то не имел дела с колдунами и не тратил время на изучение их темных искусств, – ответил Септах Мелайн. – Если вам нужен перевод, самый подходящий человек – это Гиялорис.

Престимион кивнул. Но, обернувшись к Гиялорису, он увидел, что могучий великан, опустившись на колени, вместе с геомантами самозабвенно бормочет непонятные заклинания. Из любви к Гиялорису Престимион заставил себя сдержаться и не проявлять раздражение, вызванное происходившим перед ними длинным обрядом.

В любом случае было бы форменным безумием с его стороны выступать против колдовства, имея одного‑единственного союзника – Септаха Мелайна. Престимиону начало казаться, что он и Септах Мелайн – последние люди на Маджипуре, не поддавшиеся заклятиям чародеев. Но даже им, как начинал понимать Престимион, следует проявлять больше такта и не выказывать явно свое отвращение к колдовству. Корональ не должен слишком открыто противостоять господствующим настроениям своего времени.

Он поднял взгляд на поле. Колдуны, забрав свои магические штучки, уже удалились, и шла подготовка к началу забегов. Сначала спринт – на него потребуется совсем мало времени – а затем более длинные дистанции: один круг, два круга, шесть кругов, десять…

Престимиону удалось узнать лишь очень немногих из участников. С Замковой горы в составе эскортов королевского семейства, герцогов и иных властителей прибыло очень много молодых рыцарей и гвардейцев. Большинство бегунов были именно из их числа, но по именам он знал лишь нескольких. Принц окинул взглядом поле. Слева развернулась подготовка к боям на дубинках. Этот спорт был ему больше по вкусу, нежели бег; сам он, будучи подростком, добивался в нем заметных успехов.

Герцог Свор, сидевший сбоку от Престимиона, тронул его за рукав.

– Вы хорошо спали этой ночью, принц? – спросил он негромким и странно хриплым голосом.

– Не обратил внимания. Наверно, как обычно.

– А я нет. И видел очень неприятные сны.

– Да? – без всякого интереса откликнулся Престимион. – Со многими случается. Я вам сочувствую. – Он указал пальцем на собиравшихся бойцов с дубинками. – Видите того, в зеленом, на дальней стороне, Свор? А вы, Септах Мелайн? Обратите внимание, как он стоит: словно у него пружины в ногах. А движения запястий! Мысленно он уже работает с дубинкой, а по сигналу лишь приведет в движение руки и ноги. Пожалуй, я поставлю на него.