Резким жестким голосом, в котором появилась редкая для Свора настойчивость, герцог перебил Престимиона:

– Принц, дальше я видел, как старый понтифекс подошел к лорду Конфалюму и небрежно забрал корону у него из рук Он направился с ней не к вам, а к принцу Корсибару и вложил корону прямо в его поднятые руки, так что Корсибару оставалось лишь возложить ее себе на голову. Что Корсибар без малейшего колебания и сделал, а все мы ошеломленно застыли на месте. Но корона была на его голове, а тот, кто носит корону – король. Так что выход у нас был только один: преклонить перед ним колени и прокричать традиционное приветствие: «Корсибар! Лорд Корсибар! Да здравствует лорд Корсибар!» Внезапно зал окрасился цветом огня – нет, цветом крови, яркой свежей крови – и я проснулся в поту с головы до ног. Но через некоторое время я снова заснул и увидел тот же самый сон, до мельчайших деталей совпадавший с первым.

– Значит, лорд Корсибар… – нахмурившись, сказал Престимион. – Во сне все возможно, Свор.

– Алый! – вдруг завопил Септах Мелайн. – Алый! Ну же, алый! Давай, алый! – А затем он застонал и выругался, когда дегустатор яда внезапно выполнил несколько ловких финтов, заставив противника раскрыться и перенести вес не на ту ногу, а затем обрушил на него серию молниеносных ударов.

– Божество благосклонно к вам! – сказал Септах Мелайн, с кривой улыбкой вкладывая монету в руку Престимиона.

– Я понял его возможности еще до начала соревнований, глядя на его движения. Он в этом деле на три головы выше любого юноши, которого я знаю, – ответил Престимион и добавил, снова повернувшись к Свору: – Забудьте об этом несчастном сне и следите за боями, Свор! Кто готов поставить десять крон против дегустатора ядов на следующий бой?

– Еще немного времени, Престимион. Если бы вы… – сказал Свор тем же самым заговорщическим тоном.

Настойчивость Свора начала раздражать Престимиона.

– Если бы я что?

– Я думаю, что обстоятельства более сомнительны, чем вы считаете.

Послушайтесь меня: тень этого сна скрыла и ваше и мое будущее, Я прошу вас, идите к короналю. Вы должны заставить его раскрыть карты, в противном случае мы неизбежно погибнем. Скажите ему, что опасаетесь предательства, и попросите немедленно, еще до наступления завтрашнего дня, объявить вас будущим короналем. А если он станет отказываться, настаивайте на своем, пока он не уступит. В случае необходимости пригрозите, что вы во всеуслышание объявите себя его наследником, не дожидаясь, пока он сам сделает это.

– Это немыслимо, Свор. Я не стану делать ничего подобного.

– Вы должны, Престимион. – Голос Свора превратился в полузадушенный шепот.

– Я считаю ваш совет неприемлемым и недостойным. Вынуждать короналя силой! Тревожить его, требуя защиты от каких‑то призрачных опасностей! Угрожать ему, чтобы он объявил меня наследником! Это просто позор, это противно всем законам и традициям. С какой стати? Только лишь потому, что вы вчера на ночь переели угрей и видели дурной сон? Вы сами понимаете, что говорите?

– А если Корсибар захочет захватить корону своего отца в момент смерти Пранкипина, что тогда?

– Что‑что? Захватить корону? – Глаза Престимиона округлились от изумления. – Он никогда не сделает ничего подобного! Вы что, считаете его вероломным преступником, Свор? У него и в мыслях нет ничего подобного! Между прочим, его не интересует корона отца. Никогда не интересовала. И никогда не будет интересовать.

– Я очень хорошо знаю принца Корсибара, – ответил Свор. – Может быть, вы забыли, что я в течение нескольких лет имел честь входить в его окружение.