– Пора бы уже приехать? – Я начал побаиваться, что не туда свернул.

Мидж сверилась со схематичным планом.

– Должно быть, уже недалеко...

Я ударил по тормозам и рукой машинально прижал Мидж к сиденью, хотя она была пристегнута ремнем. Она качнулась вместе с машиной и удивленно посмотрела на меня.

– Только посмотри на эту нахалку! – Я кивнул на дорогу впереди.

Прямо посреди проезжей части как ни в чем не бывало сидела белка и грызла зажатый в передних лапках желудь, бледный, коричневато‑белый пушистый хвост ее торчком возвышался за спиной. Маленькая чертовка не делала вида, что не замечает нас, – ее пушистая головка то и дело дергалась в нашу сторону, – но, похоже, мы не вызывали никакого беспокойства.

– Ой, Майк, она просто великолепна! – Мидж наклонилась вперед, насколько позволял ремень безопасности, ее нос чуть не касался ветрового стекла. – Это рыжая белка Я слышала, что они возвращаются в эти места. О, она просто прелесть!

– Разумеется, но она не дает проехать.

Я собрался посигналить, но Мидж словно прочла мои мысли.

– Пусть побудет здесь, – попросила она. – Она скоро убежит.

Я вздохнул, хотя мне самому нравилось смотреть на пушистого зверька.

Мидж отстегнула ремень безопасности и, улыбаясь, высунулась из бокового окна. Для нашей подруги это оказалось слишком, она бросила свой желудь и метнулась прочь.

Я не удержался от смеха.

– Ужасно. При виде этого огромного, рычащего железного чудовища у нее не дрогнул и волосок, но твое скалящееся лицо повергло ее в шок.

Мне пришлось проглотить свои слова. Белка вернулась назад, снова взяла свой желудь, на секунду взглянула в нашу сторону и запрыгнула на «пассат» со стороны Мидж.

– Привет! – дружелюбно сказала та.

Я не видел, но белка, похоже, улыбнулась. Я повернулся, но успел заметить лишь шевеление лесной поросли, когда нахальный зверек снова покинул нас Я ожидал, что Мидж наградит меня одной из своих самодовольных ухмылок, но на ее счастливом лице было только безграничное удовольствие. Я шутливо поцеловал ее в щеку и крикнув: «Вперед!», включил передачу.

Мы помчались дальше, и Мидж, откинувшись на сиденье, рассматривала окрестности.

Вскоре деревья отступили, и за заросшими жесткой травой обочинами открылись заросли густозеленого папоротника и желтого дрока; они отодвинули лес, словно говоря, что все хорошо в меру. Солнце стояло уже высоко, и небо вокруг него выцвело, побледнело. Мы выбрали удивительно удачный денек для поездки за город, и мой энтузиазм снова стал возрастать, несмотря на разочарование, вызванное самим Кентрипом.

Мидж сжала мое плечо.

– Кажется, я вижу его! – сказала она, сдерживая возбуждение.

Я скосил глаза, но ничего не заметил.

– Пропал, – сказала Мидж. – Мне показалось, впереди что‑то белеет, но теперь опять мешают деревья.

Машина описала долгий плавный поворот, и лес, словно беря реванш, снова подступил к дороге. Местами низкие ветви хлестали листьями по окнам.

– Этот лес не помешало бы слегка вырубить, – проворчал я, и тут поодаль от дороги мы увидели коттедж.

Сад перед домом был огражден низким, побитым непогодами забором, многие столбы покосились или совсем упали, а к закрытой калитке была приколочена облупившаяся и выцветшая табличка Красивые, но полинявшие буквы гласили:

«ГРЭМЕРИ».