– Майк, иди взгляни! – позвала она. – Там, внутри, просто баснословно!

Я подошел к ней; впечатление действительно оказалось ярким – хотя «баснословно» было, наверное, слишком цветистым словом. Удлиненные окна так вписались в изогнутые стены, что, по‑видимому, весь день ловили солнце. Напротив окна за открытой дверью я различил прихожую с лестницами наверх и вниз; еще одна дверь предположительно выходила из прихожей в квадратную часть здания. Солнце сверкало, отражаясь от стен, и не было ни одного темного угла, даже грязные окна не ослабляли света снаружи. Несмотря на запустение, внутри казалось тепло и весело. И – да, комната производила впечатление радушия.

– Давай присядем на минутку. – Я заметил потрепанную непогодами скамейку, приткнувшуюся в углу, где прямая стена переходила в круг; деревянная скамейка выглядела так, словно пустила корни или сама выросла из земли.

– Я хочу внутрь, – в нетерпении сказала Мидж.

– Конечно, через минуту. Просто давай подведем итог тому, что мы пока что узнали.

Хотя и неохотно, она двинулась вместе со мной к скамейке, мы уселись лицом к видневшемуся рядом лесу. Он казался густым и непроходимым, но в то же время ни капельки не зловещим.

– Дом чудесный, – вздохнула Мидж. – Гораздо лучше, чем я ожидала.

– Правда? Между нами говоря, я думал, ты ожидала невесть чего.

Она нахмурилась, но это ничуть не испортило ее милого личика.

– Я... Просто я инстинктивно знала, что все будет как надо.

Я поднял руку:

– Погоди. Мы еще не заходили внутрь.

– И заходить не надо.

– Нет, надо. Давай не будем увлекаться. В объявлении говорилось, что дому требуется ремонт, правда? Этого может оказаться достаточно, чтобы цена нас не устроила. Даже судя по внешнему виду, предстоит куча работы, и Бог знает, что мы еще найдем внутри.

– Мы можем все это учесть, назначая нашу цену.

– Думаю, агент ее уже назначил. Он говорил тебе по телефону ориентировочную сумму, на которую они рассчитывают, но, если мы не добьемся скидки, нам будет не наскрести денег, чтобы сделать дом пригодным для жилья.

Я перечислил Мидж много ложных опасностей, но мне было нужно, чтобы она трезво оценила ситуацию. Она рассматривала землю под ногами, словно там мог лежать ответ, а когда подняла глаза, я заметил в них упрямство – нет, не совсем упрямство, Мидж не относилась к этой породе людей; назовем это решимостью. Вообще‑то, она была довольно мягкой, даже весьма уступчивой (и это часто раздражало меня, когда ее уговаривали взять работу, которая ее не устраивала ни по срокам, ни по сути), но под этим таилась решительность, всплывавшая, лишь когда Мидж была в чем‑то абсолютно уверена или нуждалась в этой черте, чтобы пережить трудное время. Подозреваю, ее тихая решимость родилась из невзгод, случавшихся в ее жизни, а, поверьте мне, они случались.

Я обнял ее рукой за плечи и прижал к себе.

– Я просто не хочу, чтобы ты строила слишком грандиозные планы, Ведьмочка, – ласково сказал я, назвав ее кличкой, которая приберегалась для моментов нежности. – А пока что мне и самому нравится этот домик, хотя его местоположение немного пугает.

– Тебе будет здесь хорошо работать, Майк, – ответила Мидж, и в ее искреннем голосе слышалась просьба.