Джеффри поставил наполненный стакан на стол и посмотрел Кингстону в глаза.

— Послушай, я хочу раз и навсегда расставить все по местам в этом деле. Ребенок Нелл — сирота, и именно поэтому я позволю ему оставаться в нашем доме до тех пор, пока его отец или какая-нибудь бездетная пара не захочет его усыновить. До той поры к нему должны относиться с добротой и сочувствием в моем доме и в семье миссис Фергюс. Но не забывайте, этот мальчик, Дэниель, не мой сын, и на этот счет не следует заблуждаться.

Кингстон оживленно закивал:

— Я знаю, мистер Джеффри.

— Хорошо, что ты мне веришь, но и у тебя могли возникнуть вопросы. Ребенок имеет со мной некоторое сходство, но это всего лишь случайное совпадение. Остается надеяться, что у его отца проснется совесть, — малышу выпала нелегкая доля расти без матери, так пусть хоть отец избавит его от позорного клейма на всю жизнь.

— Это верно: жить без матери, да еще и не зная, кто твой отец, — трудная доля.

— Как бы там ни было, пока Дэниель будет жить в моем доме, я позабочусь о том, чтобы никто не оскорблял его и не ставил ему в вину его происхождение. Если мальчик родился вне брака, это еще не делает его второсортным человеком.

Кингстон заулыбался:

— У вас не только сильная воля, но и доброе сердце, великодушное сердце, мистер Джеффри.

— Великодушное сердце, говоришь? Не знаю, как насчет сердца, но аппетит у меня и впрямь велик, так что принеси-ка мне поесть прямо сюда, в кабинет, пока я не взвыл от голода.

— Сию минуту! Уже бегу! — засуетился Кингстон.

Джеффри усмехнулся, глядя вслед дворецкому; ему захотелось налить себе еще бренди, но он не стал этого делать. За окном загорались первые звезды, день шел к концу — день, принесший ему столько боли и отнявший у него Рейлин. Ему так хотелось рассеять ее страх, но, увы, едва ли она захочет его выслушать. До тех пор пока невиновность мужа не будет доказана, Рейлин не перестанет относиться к нему как к преступнику. Даже если случится чудо и ее отношение к нему переменится, едва ли Рейлин даст ему об этом знать.

Джеффри съел принесенный Кингстоном ужин и, чтобы отвлечься, углубился в бухгалтерские книги, однако, заметив, что допускает ту же арифметическую ошибку в третий раз, раздраженно отодвинул гроссбухи. Придется отложить работу до той поры, пока он сможет думать о деле.

В затылке ломило то ли от бешеной скачки, то ли от постоянного напряжения, в котором он пребывал почти сутки. Джеффри покрутил головой, чтобы размяться, и тут взгляд его упал на шкатулку, которую Рейс оставил на его столе. Взяв шкатулку в руки, он поднес ее к лампе, чтобы получше разглядеть, но никаких признаков того, что где-то внутри может быть спрятан потайной отсек, так и не обнаружил. Джеффри уже хотел поставить ящичек на место, когда с правой стороны донышка увидел шов, который казался на волосок шире, чем точно такой же с левой стороны. Взяв в руки тонкий нож для вскрытия писем, он просунул лезвие в щель, немного поднажал… Раздался щелчок, и деревянная пластинка шириной в указательный палец отскочила, открыв отверстие в донышке.

Джеффри подошел к свету, надеясь обнаружить что-нибудь указывающее на мотив преступления, но узкий и длинный потайной отсек оказался пуст.

Джеффри раздосадованно выругался, встал и взглянул на часы: они показывали одиннадцать вечера. Время пролетело незаметно, за окном сгустилась мгла.

Его мучила какая-то необъяснимая тоска. Что это было: предчувствие новой беды или острое желание вернуть то счастье, которым он владел, пока не обнаружил Нелл? Ему страшно захотелось оказаться рядом с женой, он боялся вернуться в кошмар прошлой ночи.