Послав ей воздушный поцелуй, Весли пошел к выходу. — Священников, — сказал он на ходу.

Мэгин сочувственно улыбнулась. С тех пор, как она вернулась к Логану, она стала еще прекраснее, круглее, мягче, казалась благополучной женщиной. Она накрутила на палец блестящий светлый локон.

— Сколько времени прошло с тех пор, как он уехал?

— Неделя.

— Думаю, твои чувства вполне естественны.

— Тогда естественность означает болезнь, — Кэтлин взяла с подноса овсяную лепешку и откусила кусочек. Она могла быть сделана и из картона, потому что Кэтлин не ощущала ее вкуса.

— Ты сопротивляешься своим чувствам к Весли.

— Единственное чувство, которое я испытываю к нему, это презрение.

Мэгин мудро заметила:

— Я думаю, что ты любишь его.

Кэтлин пыталась отрицать это, однако печально признала, что все изменилось. Она уже не была той девочкой, которая отдала свое невинное сердце прекрасному испанцу. Сладкий идеализм их юношеских обещаний обернулся горечью.

Война и лишения сделали ее жестокой и расчетливой. Со вздохом она прощалась со своей долго лелеемой мечтой.

— На, вытри нос, — Мэгин подала ей носовой платок. — Я не видела тебя плачущей со дня смерти мамы. Должно быть, это сильное проявление…

— Проявление чего? — спросила Кэтлин через тонкую ткань.

— Любви, — ответила Мэгин. — Разве не о ней мы сейчас говорили?

— Как я могу любить Весли? Ведь он презренный англичанин. Он похитил меня…

— Логан похитил меня, и я восхищена этим.

— Я не похожа на тебя, Мэгин. Я не могу простить поступки человека только потому, что так велит мое сердце.

— Ты была бы гораздо счастливее, если бы слушалась своего сердца. Скажи, ты собираешься всю вечность одна управлять Клонмуром?

— Нет, я думала… — Кэтлин остановилась. Боже, у нее не было времени даже для того, чтобы подумать об этом. Она уставилась в окно. Скошенные желто-коричневые поля поднимались к холмам на востоке. Она снова и снова прокручивала в голове слова Весли. И остановила поток мыслей, когда до нее дошла правда.

Все причины, по которым она отреклась от своих чувств к Алонсо, имели неубедительное объяснение. Не несколько лет ожидания и даже не его предательство убили ее мечту.

Это сделал Джон Весли Хокинс.

Да, с того первого момента, когда она увидела его, идущего к ней через заросший сумрачный сад, он овладел ее душой.

Каждый раз, когда она пыталась вспомнить своего испанского гранда, перед ее взором появлялся высокий англичанин с пламенеющими красными волосами и распутной улыбкой.

Каждый раз, когда она пыталась вызвать воспоминания о робких ласках Алонсо, она оказывалась окутана откровенной чувственной страстью Весли.

И каждый раз, когда она искала в своем сердце яркую вспышку любви, которую когда-то испытывала к Алонсо, находила там лишь прогоревшие угли остывших чувств.

«Я вырву его из твоего сердца, и это так же верно, как ежедневный восход солнца». Это заявление Весли в брачную ночь все время звучало в ушах.

Сейчас она поняла, что все это случилось еще до того, как она узнала об измене Алонсо.

Боже, где сейчас Весли? Освобождая священников, он может быть убит.

— Вот, этот носовой платок у тебя уже мокрый, хоть отжимай, — сказала Мэгин. — Возьми другой и прекрати плакать. Это мой последний платок.

Но Кэтлин продолжала оплакивать ту наивную девочку, какой она была раньше, и ту, сбитую с толку женщину, какрй стала теперь.

— Тебе нужно выпить чего-нибудь более крепкого, чем чай.