|
.. а теперь... теперь точно, ваше превосходительство, надо послать туда военную экзекуцию. Волнение растет. В Есауловку был назначен к выступлению эскадрон драгун, квартировавший в сорока верстах оттуда. - А если и это не поможет, я сам туда поеду, - сказал губернатор, - и вперед пошлю артиллерию. События между тем быстро шли своим чередом. Прошло три дня после отъезда станового и посредника. На тройке обывательских прискакал в Есауловку исправник, призвал стариков, выборных и сотских и сказал: "Наконец-то я до вас опять добрался! согласна ли деревня выдать зачинщиков" и, получив отрицательный ответ, прибавил: "Так не прогневайтесь же! завтра будет войско! я вам припомню и понятых у Перебоченской, и все старое!" - и опять ускакал. Народ начал тревожиться, сходиться кучками. В окрестные села и обратно скакали лощинами и окольными проселками за буграми верховые. В Авдуловке, в Карабиновке и в других особенно забористых хуторах, где проживали старые бродяги Гриценко и Шуменко, происходили шумные сходки. Содержатели одиноких постоялых дворов на большой дороге в город стали задумываться о безопасности своих бочек; крупные побранки и смутный говор жалоб и всяких похвалок слышались в шинках, на перекрестках и на базарах. Вслед за Романом, который привез князю утешительные вести из города, в княжеский дом явилась в трауре Перебоченская. Князь ее давно не видел и сразу не узнал. Рубашкин, гордясь дружбою князя, по случаю нездоровья его сиятельства, взялся хозяйничать в есауловском доме и угощать ту самую барыню, которая год назад чуть его собственноручно не поколотила на первом его знакомстве с провинцией. Дом князя принимал все более и более торжественный вид. Перебоченская, войдя, объявила, что в ее хуторе обокраден кабак. Есауловцы между тем сменили выбранных весною своих старшин и поставили головою Илью, а его помощником Кириллу Безуглого. Вечерами они и многие из окрестных сел сходились к Илье на советы. - Что нам делать? - спрашивали они. - Будет чистая воля, а это все обман. Батька мой денег наделал, так и скрыл с князем настоящие бумаги. - А войска? Слышно, на нас идет и конница и пехота. - Исправник только так грозит. Не за что нас бить. - То-то, ты уж, Илья Романыч, того, подумай, как нам себя спасти! Снова прошел день. Любопытство со всех сторон напряглось еще сильнее. Князь опять сидел, укутанный пледами, и молча посматривал на голубой штоф залы, на амуров и муз на потолках, на раззолоченную мебель и на разноцветные стекла окон. "В Италию бы опять, в Италию, - думал он, - да дела надо уладить с этими скотами; денег мало будет!" Перебоченская охала и все шепталась с Рубашкиным, поглядывая в окна, не идут ли на них крестьяне. |
