|
Губернатор начинал бледнеть и кусал ногти. - Что же мне, по-вашему, надо делать? - спросил он, не поднимая глаз. Саддукеев с шумом встал. Его красное лицо было в поту. Большие толстые губы дрожали. Скулы и широкие уши двигались. Серые выпяченные глаза сверкали лихорадочным огнем. - Ехать! сию же минуту ехать туда вам самим! - сказал он, заикаясь и закидывая назад голову. Губернатор позвонил. - А не поздно? - Не поздно, не поздно еще. Но ради бога скорее! Я поспел к вам в одну ночь. А у вас в распоряжении и курьерские и помещичьи лошади. Губернатор велел лакею приготовить все к выезду и, отпуская Саддукеева, сказал: - Мы едем вместе? - Согласен-с... - Вы, я думаю, заметили, что я во многом изменился? - спросил губернатор. - Да-с... - Вы честный человек, господин Саддукеев, и я вами совершенно доволен. Был позван Тарханларов и Лазарь Лазарич Ангел. - Войска через вас я так поспешно послал! - сказал губернатор Тарханларову, - боюсь, не вышло бы чепухи! Грека он взял с собою, пригласил его и Саддукеева закусить. Коляску подали. Губернатор, грек и Саддукеев сели и покатили, провожаемые с крыльца злыми и завистливыми глазками щеголя-секретаря, пустившего утку о гетмане Загребайле и бывшего издателем местных губернских ведомостей. Лошади были запряжены курьерские. Вперед для заготовки новых смен обывательских лошадей поскакал на другой тройке жандарм. Ямщик гикал, охал, свистал. Четверня неслась в полную скачь. Пыль густыми клубами далеко оставалась позади коляски. Было часов десять утра. - Успеем ли мы, однако, захватить команду до ее действий? - спросил губернатор, не имея сил отбиться от разных тревожных мыслей. - Пехоту, вероятно, предупредили бы. Ну, а насчет драгун, вероятия мало захватить их до начала действий. Еще с вечера они должны быть в Есауловке. А сегодня исправник и прочие имели уже довольно времени, чтоб снова насочинять себе страхов и решиться на крайние меры! Два раза уже коляска останавливалась; вместо курьерских лошадей впрягались при помощи разных веревок и ремешков обывательские, и целые деревни крестьян с бледными лицами хлопотали и возились тут, снаряжая далее на грустное дело губернатора. Ямщики из поселян несмело вспрыгивали на козлы и в седло, суетливо помахивали кнутами, коляска выбиралась опять на зеленые бугры и неслась далее и далее. Грек, страдавший в последнее время печенью и желтый оттого, как лимон, уставя вдаль красивые грустные и пасмурные глаза, думал: "Не послушались меня, выпустили из рук Перебоченскую, не арестовали приказчика Танцура, допустили опять в исправники Тебенькова, - вот и хлопочите, а дело об ассигнациях я раскрыл бы. |
