Дима уловил боль и разочарование, мимолетно, но все же... Удивленно взглянул на скрывшуюся за завесой черных волос девчонку, идущую рядом. Что это означало и как ей удалось так быстро избавиться от столь сильных эмоций? Вишневский искренне недоумевал, как он мог пропустить такое, оттого сделал то, что всегда считал верхом идиотизма и морального уродства, - проник в голову Анютика. Насколько же возросло его изумление, когда задуманное не удалось ни с первой попытки, ни со второй, ни с последующих. В этой неодаренной девчонке словно стена непробиваемая, за коей она прячет все то, что окружающим знать не положено. Ни на одном занятии не предупреждали, что обычные способны скрывать свои эмоции столь успешно, лазейка в их сознании всегда была, пусть даже самая небольшая. Димка решил порыскать по учебникам и конспектам еще раз, видимо, паршиво выучился, надо бы улучшить знания.

 - Ладно, пап, я пошла, было приятно вас повидать двоих. Не скучайте, - и пока отец не вышел из себя девушка поспешно свернула на перекрестке направо и растворилась в толпе.

 Виктор устало смотрел дочери вслед.

 - Дим, скажи, ты знаешь ее эмоции?

 - Нет. Только те, что на поверхности, - парень умолчал о своей попытке проникнуть в голову Анны, опасаясь осуждения в свой адрес. Иерей не поддерживал нарочное проникновение в человеческую душу без ведома хозяина. Димка и сам считал подобное поведение неподобающим.

 Вообще, этика взаимодействия обычных и одаренных, начавшая зарождаться относительно недавно, - без того сложная штука, и само собой неустойчивость, незрелость ее укрепляется многочисленными открытыми спорами и лекциями светлых умов, публикациями в желтой прессе и прочими веяниями великой информационной свободы, что лишь подбивает людей принимать более агрессивную позицию в защите своей точки зрения на данный вопрос. Чего только стоит движение Морелля, журналиста, сумевшего в восьмидесятые собрать сотню единомышленников, в основном националистов, из Росии в том числе, доказывающих неполноценность особых, представляющих их как людей психически нездоровых, неспособных к мирному сосуществованию с обычными, к социализации. Сам Хенрик Морелль погиб в начале девяностых от банальной передозировки, однако наследие его живет и процветает поныне.

 Дима вздохнул, проводив взглядом парня в кожаной куртке и высоких берцах с алыми шнурками - яркий представитель борьбы за чистоту человеческого рода. Хорошо одно, морелльцы - обычные и поймать на улице случайного особого им не по зубам, по крайней мере не всем. Хотя только недавно улегся скандал с их требованиями обязать одаренных носить красные ленты на одежде.

 - Уроды, - не заметил как произнес вслух.

 - Ты о ком? - отец Алексей проследил за взглядом парня. - А-а, понятно.

 - Они ведь и девушек калечат.

 - Знаю. Они вас боятся, Дим. Человеку страшно осознавать, что кто-то может проникнуть в его личное.

 - Это не утешает.

 - Я не утешаю, лишь объясняю.

 - Ну, да. На что мне ответ не нужен вы знаете, а на что нужен - нет.

 Виктор рассмеялся. Парень нахмурился, затем не выдержал и улыбнулся в ответ.

 - Давно хотел спросить, - Дима лихо перепрыгнул через лужу, уступив сухой тротуар женщине с коляской, - а почему вы бороду отращиваете? Вам же можно бриться.

 Иерей слегка задумался.

 - Больше чем уверен, что после ты и сам поймешь.

 - С чего вы так решили?

 - Ты умный, начитанный, внимательный. Один замечательный человек когда-то сказал: физика в пике своем...

 - Восходит к математике, математика - к философии, философия - к религии.