- Олежек, будешь юморить - Марине позвоню, - передразнила знаменитый на весь отдел тон его жены мама Аня, на что патологоанатом закатил глаза.

 - Нервные все какие, - Степанов поднялся из-за стола Макса. - Поеду к своим, они-то уж точно и выслушают, и поймут.

 - Посмертно, - кинул другу вдогонку Ковалев.

 - Зато молчат! - откликнулся судмедэксперт из коридора.

 - Девочка, вспомни еще что-нибудь. Любая мелочь, может глупость, только озвучь.

 Маргарита вздохнула. Мама Афанасьевна туда же. Она и так вспомнила все, что могла, даже тень свою на асфальте описала, точнее не свою, а той женщины. Неожиданно в голову пришла мысль.

 - А может мне в квартирах мужчин побывать, ну, тех которых убили?

 Пожилая одаренная ласково улыбнулась, и девушка вновь осознала, что ляпнула глупость. Выходило уже дважды за несколько минут. Досада начала забивать все иные эмоции, захотелось спрятать лицо в ладони, а лучше сразу провалиться. Сквозь землю - нет, а вот на первый этаж вполне приемлемо. Маргарита неосознанно потянулась к единственному человеку, который давал ей покой и уверенность с первой минуты знакомства.

 На этот раз Ковалев почувствовал ее беспомощность в себе, словно это не она сейчас жаждала поддержки, а он. Чудаковатое ощущение, непривычное. Поразительно было и то, что в этом ее порыве Макс сам себя видел как некую непробиваемую стену, за которой всегда находишься в безопасности и за которой легко скрыться от всего мира. Впрочем, удивляться было некогда.

 - Было бы отлично, если б не одно "но", Цветок. Вопар никогда не бывает в квартирах жертв, не садится к ним в машины, короче, не оставляет следов. Слишком осторожная.

 Маргарита разозлилась, теперь кажется и ей хотелось отловить эту скотину.

 - Ладно, останьтесь тут, я пойду насчет Кирилла выясню.

 - Привет, неудачник! - девчонка с размаху двинула его по спине ладонью, заставив поморщиться.

 - Анна, - сердито одернул дочь иерей.

 - Да, ничего, я привык. С ней будто с парнями общаться, - невозмутимо произнес Димка. - Замашки те же, без преувеличения.

 Девушка метнула в его сторону уничтожающий взгляд. Вот какого черта он вообще появился в ее и без того непростой жизни? Кажется, будто в насмешку, весь из себя спокойный и одинокий, отец его уважает, а за что? За то, что сирота? Как же она, его родная дочь? Как быть с той болью, что каждый день терпит она, как быть с тем, что она чувствует себя сиротой при живых родителях. Мама еще куда не шло, любит и понимает, помогает как может, но почему он, отец, не замечает ее, словно пустое место родная дочь, только поправляет, одергивает и учит. Хоть раз он сказал "люблю"? Нет. Хоть раз обнял?

 Аня выдохнула, стараясь немного успокоиться. День ото дня живет с этими эмоциями, спрятавшись за стеной внутри себя самой. Ни один хваленый одаренный не был способен протянуть свои ручки-щупальца к ее душе, Димка в том числе. Стену она возвела давно и с годами лишь укрепляла. Аня сама толком не понимала отчего ей так важно получить подтверждение любви отца, отчего его холодность заставляет ее каждый раз сжиматься, теряться и злиться затем. Чем старше становилась, тем несговорчивей она была, слово "правила" нарочно старалась исключить из повседневного обихода, хотя бы отчасти, но особенно хреново стало тогда, когда отец принялся обучаться религиозным премудростям. Вера и гуманизм - влекли отца к чужим, но уж точно не к семье. Аня ненавидела его за это. Ненавидела она и Димку, но сильнее и как-то иначе.

 Скрипнула зубами и для наглядности продемонстрировала парню средний палец.

 - Я без того слышу твою ненависть, жесты и слова излишни, Анютик.

 - Пошел на х...

 - Анна!

 Девушка осеклась и опустила голову.