– Что будет на этот раз? – спросил Хоган, изображая веселье.

– Может быть, «Лафройг», Бобби?

– Что‑то мерки у них маловаты, – заметил Хоган, окидывая стойку взглядом знатока. – Лучше удвоить.

– И решить сейчас, кто сядет потом за руль.

Рот Хогана дрогнул в сдерживаемой улыбке:

– По твоим словам, к нам должна была присоединиться Шивон.

– Это жестоко, Бобби. – Ребус сделал паузу. – Жестоко, но справедливо.

Бармен был готов принять их заказ. Хоган заказал виски для Ребуса и пинту лагера для себя.

– И две сигары, – добавил он. Повернувшись к Ребусу, он словно изучал его. Потом облокотился на краешек стойки. – Такой результат, Джон, навел меня на мысль подать в отставку, пока я на взлете.

– Господи, Бобби, да ты еще хоть куда.

Хоган фыркнул:

– Пять лет назад я бы с тобой согласился. – Он вынул из кармана пачку купюр и отложил десятку. – Но теперь с меня хватит.

– А что изменилось?

Хоган пожал плечами:

– Мальчишка, который мог вот так войти и застрелить двух своих одноклассников без всякой веской причины. То есть причины, веской в моих глазах… Мир изменился, это уже не мой мир, Джон.

– И это значит, что мы тем более востребованы.

Хоган опять фыркнул:

– В том смысле, что на нас охотятся как на раритеты?

– Нет, только в том смысле, что мы нужны как никогда.

– Кому нужны? Людям типа Карсвелла, потому что с нами они кум королю? Или Клеверхаусу, чтобы не кривить рожу сильнее, чем он это делает?

– Ну, хотя бы и им, – улыбнулся Ребус. Он плеснул воды в стоявший перед ним стакан – совсем чуть‑чуть, чтобы допить остаток. Принесли две тонкие сигары, и Хоган стал разворачивать свою.

– А толком мы этого так и не знаем, правда?

– Чего «не знаем»?

– Почему Хердман сделал это… Шлепнул себя.

– А ты надеялся узнать? У меня такое ощущение, что ты привлек меня к этому делу, потому что молодежь тебя пугает. Тебе захотелось, чтобы рядом был другой такой же динозавр.

– Ты не динозавр, Джон! – Хоган поднял свою кружку и чокнулся с Ребусом. – За нас двоих!

– Не забудь Джека Белла, без чьего присутствия Джеймс, возможно, осознал бы, что стоит помалкивать и все будет шито‑крыто.

– Тоже справедливо, – с широкой улыбкой заметил Хоган. – Ах уж эти мне семьи, да, Джон? – И он покачал головой.

– Да… семьи, – согласился Ребус, поднося к губам стакан.

Когда у него зазвонил мобильник, Хоган велел ему не отвечать. Однако Ребус взглянул на дисплей, думая, уж не Шивон ли это. Это оказалась не Шивон. Ребус показал рукой Хогану, что выйдет поговорить туда, где потише. Перед входом был так называемый «садик» – открытая заасфальтированная площадка со столиками, из‑за ветреной погоды пустовавшими. Ребус поднес к уху мобильник.

– Джилл? – сказал он.

– Ты хотел, чтобы я держала тебя в курсе.

– Молодой Боб все еще поет соловьем?

– Я уже, кажется, хочу, чтобы он заткнулся, – со вздохом сказала Джилл Темплер. – Мы уже знаем все про его детство, и как его дразнили в школе, и как он писался… перескакивает то туда, то сюда, как блоха.