— Нет. Но близко — это валлаби.

— А…

— Это видно по форме носа. У валлаби нос короче, чем у кенгуру.

— Точно…

— Хотя плохо видно из-за того, что пламя дрожит, — тут нужен фонарик. К тому же не хватает практики. Мы так делали, когда были детьми и ходили в cabin на озере Мамфремагог.

— А это где?

— В юго-восточной части Квебека, недалеко от Монреаля. Там красивые места. Мы плавали на каноэ, ловили рыбу… и устраивали театр теней.

— Ты, наверное, относился к этому занятию всерьез.

— По вечерам делать было нечего. Мама умела делать правдоподобного слона.

— Африканского или индийского?

— Смотри-ка, зажигалка почти пустая. Лучше ее поберечь. Приготовились. — Пламя погасло, и вокруг потемнело, словно кто-то заштриховал все углем.

— Боишься темноты, да? — спросил Том.

— Да. Но все не так плохо, когда кто-то рядом, а вот одна я места себе не нахожу. Ты только не смейся… но я до сих пор сплю с включенным ночником.

— Да? И с мишкой?

— Нет. Его я подарила Люку еще много лет назад — и он до сих пор у него. Но я не собираюсь просить Люка сохранить его, — добавила я. — И даже заходить не буду, чтобы посмотреть на него.

Том пододвинулся поближе ко мне.

— Не очень хорошо звучит.

— Да. Даже очень плохо.

— А где он сейчас?

— В Венеции.

— Угу.

— С Магдой.

— Ого… — Я все рассказала.

— Господи… — ахнул он. — Какая ошибка! Значит… все кончено?

Я издала тяжкий вздох:

— Да. Наверное… Но это не потому, что он взял ее с собой, и даже не потому, что ходит за ней, как козел на поводке, какими бы безумными ни были ее требования, а из-за того, что он был неверен.

— Он тебе лгал?

— О нет. Люк никогда не лжет. Он просто умалчивает. О важных вещах. Как, например, о том, что отправляется в Венецию со своей бывшей. Он, наверно, за неделю до этого все узнал, но ни разу и словом не упомянул подробности своей поездки в наших разговорах, чтобы защитить себя.

— И оставлял тебя одну, — сказал Том.

— Да.

— Жаль. Я заметил, что ты была расстроена, когда пришла.

— Ну… теперь мне лучше. И главным образом потому, что сегодня я поняла, — не без помощи Нэрис — я снова почувствовала приступ чувства вины, — что я была с Люком не по той причине.

— А именно? Пыталась закончить незавершенное?

— Нет. Страх. Страх неизвестности. Страх нового. Он был со мной по той же причине, я думаю. Он испытывал эмоциональные страдания, а я напоминала ему о счастливых днях. Люк тоже хватался за вчерашний день. Но сегодня благодаря Нэрис я задала себе вопрос: почему я с ним? И поняла, каков ответ. И его нельзя было назвать основательной причиной для того, чтобы заводить отношения.

— Тогда лучше их закончить, — сказал Том. Я слышала его спокойное ритмичное дыхание и едва-едва могла различить его очертания в темноте. — А я сказал Джине, что наши отношения ни во что не выльются.

Значит, Нэрис снова оказалась права…

— Я встретился с ней вчера и спросил, можем ли мы остаться… друзьями. Я по-прежнему хочу видеться с ними и играть с Сэмом, но не хочу никакой эмоциональной связи с ней из-за…

— Из-за неудобств, которые причиняет ее муж?

— Нет.