|
Улишшей не задирала, ничего запрещенного не делала. Пряталась где-то наверху, и лишь поутру я иногда находил на подушке маленькие бриллианты. Однако стоило мне только выйти за порог, как тихая и незаметная нурра превращалась в неуправляемого монстра и творила что хотела. Макса в качестве хозяина не воспринимала совсем, хотя практика показала, что его голос она все-таки слышала. Улишшей не боялась. С радостью бегала от них по всему дому, попутно ломая все, до чего могла дотянуться. Удержать ее от бесчинств в мое отсутствие было невозможно – магии нурра не поддавалась, поэтому мелкая сволочуга с легкостью пролезала везде, где могла. А где не могла, тут же прогрызала и процарапывала себе дорогу, благо зубы у этого чудовища никогда не стачивались, а крепости и остроте когтей могли позавидовать даже настоящие нурры.
Однажды, вернувшись домой с прогулки, я обнаружил, что в холле все вверх дном перевернуто, вышедший из себя Макс кроет трехэтажным матом и нурру, и моих нуррят, и меня за компанию. Во всем доме снова царят хаос и разруха. А по изнанке носится оставленный присматривать за мелким чудовищем Первый, на хвосте которого, вцепившись зубами и когтями, болтается счастливая до соплей крыса, при виде которой не только Макс, даже я опять озверел. Самое интересное, что на изнанке тварь чувствовала себя прекрасно. Будучи неживой, она рина полтора охотно провисела на хвосте у взбешенного Первого, искусав его до кровавых волдырей. Отлепилась только после того, как я на нее рявкнул. После чего верхом на улишше вернулась в верхний мир, разжала зубы и в очередной раз исчезла до того, как я успел обложить ее матюгами на пару с Максом и жалобно подвывающим нурром. Выгнать ее из дома мы, как можно было догадаться, не смогли. Не нашлось у Макса таких засовов, какие поганая крыса не смогла бы перегрызть, и заклинаний, которые сумели бы ее задержать. На мои приказы свалить подобру-поздорову она никак не отреагировала. Угрозы тоже пропустила мимо ушей. Когда мы попытались устроить еще одну облаву, благоразумно спряталась, да так, что даже я не смог ее почуять. И какое-то время действительно не показывалась никому на глаза, хотя следы ее разрушительной деятельности мы находили повсюду. Так что, если бы Макс не умел восстанавливать погрызенное, поломанное и побитое, можно было бы без преувеличения назвать эту тварь полноценной катастрофой. Она действительно была вездесуща. От нее не спасало ничто. И всего за несколько дней я от души проклял и ее, и тана, который профукал где-то волшебную шкатулку, и даже нииса, по вине которого мне на голову свалилась эта прожорливая тварь. Самое главное, что она научилась не только ловко прятаться, но и делать потайные лазы, о которых никто до поры до времени не подозревал. Заглянув как-то в одну из кладовых и обнаружив, что та всего за ночь опустела, я встревожился и был вынужден искать новое место для тайника, которое, впрочем, крыса все равно разнюхала и уничтожила подчистую. Меня после этого обуяло настоящее бешенство. Выложенное на видное место золото ей, видите ли, не понравилось, а вот спрятанное сожрала за милую душу! Ее не оправдывало даже то, что все учиненные разрушения Пакость компенсировала валяющимися тут и там «Слезами Аимы». Некоторые покрупнее, некоторые помельче… за день в нашу казну вместо зверски уничтоженного золота, дерева, мрамора и раритетных безделушек накапывало бриллиантов тысяч на пять золотых. Каждое утро я вставал и с руганью пробирался по устеленному алмазами полу в ванную. Потом, скрипя зубами, выковыривал из пяток впившиеся в кожу камешки. С осторожностью заходил в душ, потому что и там можно было напороться на драгоценные «кнопки». И еще осторожнее рассматривал еду в тарелке, потому что съесть бриллиантовую какашку, пусть даже случайно, мне совершенно не улыбалось. К счастью, недели через две крыса все-таки угомонилась, и накал страстей несколько стих. Разрушений в доме стало меньше – тактика Макса начала давать свои плоды. |
