Вера Вячеславовна с хрустом заламывала пальцы:

– Я с самого начала была против всего этого… стрельба, скажите на милость. Зачем переоценивать свои силы, браться не за свое дело? Но она такая упрямая, целеустремленная девочка, привыкла во всем добиваться успеха – и точка, и если ей что-то приходится делать – то все остальное гори огнем.

– Но она вам наверняка что-то рассказывала…

Женщина лишь руками развела:

– Понимаете, я с самого начала войны вкалываю, ухожу с первыми петухами, возвращаюсь поздно вечером. Одно дело – цех, другое – фабрика целиком, но кого это волнует? Всему пришлось учиться самой, опереться не на кого… Я вдова.

– Понимаю.

– Нет-нет, я не жалуюсь, – поспешно уточнила Вера Вячеславовна, – просто пытаюсь сказать – вот так длинно, – что с дочкой мы не особо разговаривали. Конечно, моя вина, но вы, наверное, понимаете, дети сейчас так быстро растут…

– К сожалению, у меня нет детей. Но так, в целом, понимаю, – заверил Акимов. – Значит, Оля уехала на соревнования и не вернулась ночевать. Дальше?

– Я вернулась за полночь, подумала, что она осталась у Белоусовых, они с Надей нередко вместе занимались. Разумеется, не стала людей беспокоить. А к вечеру второго дня, во вторник, пришла Наденька с пирогами, мол, Оле передать… Я заволновалась, думаю, где же она тогда? Надя предположила: может, у Пожарских осталась…

– А вы наведались к Пожарским?

Вера Вячеславовна поморщилась:

– Понимаете, товарищ… простите, как вас величать?

– Сергей… то есть Павлович. Можно товарищ Акимов.

– Нет, я уж лучше… Сергей Павлович, я не одобряю этой дружбы, конечно. Оля слишком высокого мнения об этом… – она не закончила, но выражение лица говорило более чем красноречиво. – К тому же с тех пор, как она с ним возится, сплошные неприятности. Исключили из списка на вступление в комсомол. Но вы правы, я была у Пожарских, мама Николая сообщила, что Ольги у них не было.

– А что сам Николай говорит?

Вера Вячеславовна вспыхнула:

– Я не имею ни малейшего желания общаться с этим, с позволения сказать, юношей. К тому же дома его не было.

Акимов, который горел желанием пообщаться с Колькой на предмет того, где может находиться его приятель-оборвыш в папахе, сначала расстроился, а потом почувствовал, как под ложечкой стало тоскливо посасывать: «Олька дома – Кольки нет, Колька дома – Ольки нет – это ладно бы, а тут сразу обоих зараз нет… Ох, и нехорошая это ситуация». Однако, призвав на помощь здравый смысл и логику, он справедливо рассудил, что не стоит делиться с матерью пропавшей девушки такими мрачными соображениями.

И все-таки Вера Вячеславовна уловила общее направление его мыслей. На глаза навернулись слезы, от чего она похорошела прямо до невозможности, у Акимова даже дух захватило.

– Ну а у преподавателя, Германа Иосифовича, вы интересовались? – стараясь говорить сухо и официально, продолжал он.

– Я его не нашла, – всхлипнула мать, закрывая глаза руками.

– Проверим, – машинально пообещал он. – А есть у вас какие-нибудь родственники, у которых Оля могла бы остаться?..

Вера Вячеславовна открыла лицо:

– Сергей Павлович, а ведь вы правы! Как это мне самой в голову не пришло! В Сокольниках, на Оленьем Валу, сестра живет.