– Зачем тащить-то, в доме нельзя?

– Минхерц велит, – пожал плечами Анчутка, – а нам что? Так и проще: в доме еще увлечешься ненароком, можно и пропустить, если кто придет, а на улице все сразу видно, слышно.

– Да мы давеча чуть не прокололись, как раз на Нестеровской. Тетка почтовая чуть не заловила, еле свалили.

– Это да-а, – протянул Колька.

Он уже твердо стоял на ногах, глаза видели, уши слышали – стало быть, точно не контузия. Прошелся по комнате, остановился перед книжной полкой: среди томов было множество корешков с надписями на немецком и английском. Взяв одну книжицу, раскрыл ее – и безо всякого удивления увидал сиреневый оттиск: «Библиотека школы № 273».

– А вот насчет тетки разговор как раз, – начал он снова, – вы бы все-таки тикали отсюда, братцы. Потому что последняя дачка, в которую вы влезли, большого человека, Героя Советского Союза, и был большой тарарам… в общем, ищут вас, граждане.

– Да и пускай ищут. Найдут, как же, – благодушно отмахнулся Яшка. – Кого они тут найдут-то, волков‐медведей-лосей? Не сунется сюда никто до лета, а там можно и к югу податься. На Дон, а то и к морю куда…

– Нет, ну, конечно, если ты Акимову сообщишь, то – да, – с деланым спокойствием заметил Пельмень, – то придется прямо сейчас валить в ритме вальса.

– Ну а если сюда нагрянут?

– То еще быстрее валить, до того как нагрянут. А то будет тут громко, а то и грязно.

Пельмень приложил палец ко рту:

– Хозяин-то наш не беззубый человечек…

– Это как же понимать? – тихо осведомился Колька.

– А вот так и понимай. Смотри сюда, – Андрюха нырнул под топчан, выволок ящик, открыл крышку.

Среди тряпья тускло блеснул вороненый немецкий вальтер.

– Мама дорогая, – только и протянул Колька, – это что же, его?

– И еще вот, – с видом фокусника Яшка взобрался на табурет, вынул пару кирпичей, извлек сверток промасленного тряпья и показал парабеллум.

– Это только что мы сами нарыли, – пояснил Пельмень, – по всему, у него арсенал побольше.

– Слушайте, партизаны, а не боитесь, что он вас перестреляет, как кутят?

– Зачем? – удивился Яшка.

– Вряд ли, – покачал головой Пельмень. – Он добрый, мягкотелый. И крови боится, как баба.

– Да ладно.

– То и ладно. Тут как-то лось на мине подорвался – мы ему ногу-то отпилили, в снегу припрятали, а как хозяин пришел – вытащили на попировать. Ну мясо оттаяло, закровило – так он чуть не помер. Побелел, посинел, разорался, как сирена. Ругался так, что вспомнить жутко. Аж заикаться начал.

– А он как, сегодня-то придет, хозяин ваш? – стараясь, чтобы голос звучал как можно равнодушнее, спросил Колька.

– Вряд ли, что ему тут делать. Вчера был. А ты что ж, заночевать хочешь?

– Не, пацаны, я домой. Так. А лыжи-то мои…

– Лыжи-то твои того… тю-тю, – развел руками Яшка. – Одна на тебе была, факт, а вот куда вторая улетела – бог весть. Искать не пошли, уж извини.

– А ты не переживай, – утешил Пельмень, – руки-ноги целы.

– Да уж, хорошо, что на меня взрывчатки не хватило, – пошутил Колька.

– Так на то и расчет, – пояснил Андрюха со знанием дела. – Если рванет так, чтобы убить насмерть – это же только минус один из строя.