— Черт, не могу найти эту проклятую бумажку, — Дэниел нахмурился. — Должно быть, я оставил ее в своем сюртуке.

Вонь от гниющих овощей заполнила всю боковую улочку, ведущую к Шантэрэну.

— Непохоже, чтобы Ворон стал таким неосторожным, — заметил Сильвейн, свет из окна винного погребка осветил его соломенные кудри.

— Я сам себя не узнаю последнее время, — пробормотал Дэниел, думая о ссоре с Лорелеей, которая разыгралась несколько часов назад.

Он вздрогнул, вспомнив, как она заперлась от него в своей комнате. Как ему теперь убедить ее, что он изменился, что он уже не тот человек, который пришел в приют, задумав убийство?

«Ты знал, к чему это приведет. Ты знал, что в конце концов, она все обнаружит, — доносился из глубины его души обвиняющий голос. — Ты должен был все рассказать сам».

— Нам придется обходиться без плана, — сказал Дэниел.

Вместе с Сильвейном они пробрались к реке, стараясь идти в тени деревьев, чтобы миновать жандарма, расхаживающего в начале аллеи и контролирующего все тропинки парка. С бьющимися сердцами, сжав в руках оружие, они прижались к разрушающейся стене темного дома. Мимо прошел жандарм, насвистывая себе под нос и размахивая фонарем.

Воды Сены бились о древние стены Шантэрэн. Париж никогда по-настоящему не засыпал; даже в этот час со стоявшей на якоре баржи доносился смех и пьяные голоса. Дэниел, никем не замеченный, спустился к берегу, колчан со стрелами и лук болтались у него за спиной. Это оружие казалось странным и неуместным в современном городе, где на каждом углу стояли вооружённые мушкетами солдаты.

Сильвейн укрылся за горизонтальным барьером в конце аллеи. Его называли «ловушкой для пьяных», и предназначался он для того, чтобы подвыпившие мужчины не упали в реку.

— Как воняет от воды, — заметил Сильвейн.

— Постарайся не намочить тетиву.

Со стороны реки к ним метнулась тень. Один из находящихся в рыбачьей лодке три раза подряд поднял руку.

— Это Штокальпер, — произнес Дэниел.

— Как раз вовремя, — ответил Сильвейн, посылая ответный сигнал.

Дэниел пытался проникнуться тем же ожиданием, что и юноша. Через короткое время они посадят Мьюрона в лодку и отправятся вниз по реке к порту Сен-Поль, где их будут ждать доктор Ларри с Лорелеей, а потом — в Швейцарию. Оттуда, поддерживаемый объединенными силами, он заставит Бонапарта проявить снисходительность и удержит его от дальнейшего разграбления страны и покушения на независимость Швейцарии.

Но Дэниел мог добиться освобождения Жана Мьюрона одним путем. Прежде чем закончится ночь, он снова будет убивать, омрачая свою душу чужой смертью.

Они надели на себя непромокаемые плащи, высокие сапоги и шляпы, чтобы не намокнуть в вонючей жиже канала, по которому должны были пройти. Ухватившись за железные петли, торчавшие из древней каменной кладки, Дэниел спустился к воде. На стене ползали светлячки, перелетая с места на место по вонючему мху. В реку прошмыгнула крыса и уплыла, оставляя за собой на воде дорожку.

Сильвейн с отвращением фыркнул. Они добрались уже до канализационной трубы — маленькой прямоугольной дыры, которая была зарешечена. Всего несколько часов назад швейцарские патриоты подпилили прутья решетки, проделав отверстие, через которое мог проскользнуть худощавый человек.

У Дэниела уже хлюпала в сапогах речная вода, когда он пролез в дыру. Ему в нос ударила отвратительная вонь канализационных стоков, и он едва не задохнулся. Труба была узкой, явно не предназначенной для того, чтобы по ней можно было продвигаться.

— Все в порядке? — шепнул он Сильвейну.

— Мне плохо.

— Я был бы удивлен, если бы ты чувствовал обратное.