- Что же ты весть мне не подал?

    - Как утекли из ямы, не до того было, капитан. Я об одном думал: добраться бы с Шейлой до Ла-Каля. Ну, когда ее устроил, она и стала той вестью. Ты, я слышал, Джербу взял… А не таскался бы туда, приплыл в Ла-Каль - и вот она, твоя Шейла!

    - Человек предполагает, а Бог располагает, - сказал Серов.

    - Это верно, Андре.

    Они неторопливо направились к кострам, пылавшим на речном берегу. На вертелах жарилась баранина, кипело варево в котлах, сизый дым струился над водой. Ниже по течению пленные магрибцы (турок перебили всех) стаскивали трупы, выкладывали их рядами, и над погибшими уже кружились стаи птиц. Оружие было уже собрано, и теперь кабилы и разбойники Турба-та обшаривали мертвых, сдирали с них одежду, кушаки, сандалии. Зрелище было неприглядное, но Серов к нему давно привык; что морской разбой, что сухопутный всегда заканчивались грабежом. Поиск добычи - апофеоз войны!

    - Сказать по правде, я не спешил отсюда уходить, - промолвил Стур и опустился на землю у костра. - С Одноухим хотелось сквитаться и всей его бандой, но больно уж он осторожничал. У меня три сотни молодцов, с ними мелкий городишко можно взять, но не укрепленный лагерь… Ну, теперь это дело прошлое! Теперь Караман сковородки лижет в магометанском аду! - Стур хищно оскалился и добавил: - Все случилось как обещано.

    - А как обещано? - спросил Серов.

    - Когда расставались, я ему крикнул, что вернусь и кишки вырву. А ежели у меня не получится, так это сделает мой капитан. Так и вышло.

    - Не совсем. Дыра у него в животе была большая, кишки в клочья разнесло, но все-таки не я его убил, не Кук и не Хрипатый. Прикончил испанец. Я тебе о нем рассказывал.

    - Испанец, не испанец… - Стур упрямо помотал головой. - Раз с вами пошел, значит, наш! Его рука была твоей рукой, и хвала Творцу, что так случилось. Он мертв, а ты жив.

    Баран, висевший над огнем, уже подрумянился. Они отрезали по куску мяса и начали есть. Сок капал на бороду Стура, стекал на голую грудь. От бывшей на нем рубахи остались одни лохмотья.

    - Теперь я бы послушал, как вы от Карамана утекли, - молвил Серов. - Мы осмотрели яму и решетку над ней. Прочная! Снизу не своротишь.

    - И не надо. Из ямы нас Караман велел выпустить.

    - Это как же?

    Стур рыгнул и вытер губы:

    - Чума на него и всех сарацинских свиней! Есть у них, видишь ли, такой обычай: если попались умелые парни, пушкари там, оружейники или моряки - не матросня с купеческого брига, а такие люди, кто знает, как саблей махнуть и выпалить из пистолета, - так тех людей они искушают дьявольским соблазном. Свободу сулят, коль перейдешь в их поганую веру, обещают на корабль взять и дать оружие, говорят: поклонись Аллаху, иди с нами и бей прежних единоверцев. Но это дело нечестивое!

    Серов расхохотался:

    - Я слышал об этом обычае, Уот. Но разве мы не те же нечестивцы? Мы и раньше били братьев-христиан - тех, что плавают под кастильским флагом. Били, грабили их корабли, занимали города, хватали жителей для выкупа, не щадили ни детей, ни женщин, ни старого, ни малого. Разве не так?

    - Не так, - буркнул Стур. - Наши свары - те, что между христиан - наше дело, и сколь бы мы ни нагрешили, всегда есть шанс покаяться. Души наши попадут в чистилище, но не в ад, и значит, отмучавшись свое, вознесутся к Господу. А война с магометанами - дело иное, дело Божье, дело между Ним и дьяволом. Предайся их вере, и ад обеспечен.