Один из броневиков совершая резкий манёвр, не увидел Энвера, а может, ему было, наплевать на него, ведь своя жизнь дороже,- когда идёт бой, и её надо спасать  - в первую очередь.

Тем не менее, уходящий с дороги броневик, зацепил краем своей угловатой морды бедро Энвера и откинув слабое тело далеко с дороги, сломал ему бедренную кость в открытом переломе, из-за чего острые края кости разорвав мясо, сухожилия и артерии и вылезли далеко наружу, после чего, оставил, истекающего кровью Энвера, на обочине дороги; – умирать.

Но это не спасло броневик, ведь его водитель не знал, что обочина и всё пространство в обе стороны от дороги, то же заминировали и взрывы мин слились, в один нескончаемый гул, подорвав и раскидав все передовые машины на въезде в посёлок.

А, чуть позже, прогремели дистанционные взрывы, заложенных мин, ещё в самом начале дороги, когда, обороняющиеся убедились, что враг сгрудился перед посёлком. 

И  когда, вся колонна, шедшая бравурным маршем, застыла в недоумении, что лёгкая добыча сорвалась, - то подорвали мины радио детонатором.

Эти мины немало унесли жизней любителей лёгкой поживы и уничтожили много техники, но основной бой был ещё впереди и отборный отряд Графита, его выиграть, к сожалению, не мог - слишком не равны были силы. 

Графит

Колонна Олега, нагнала албано-турецкий альянс, уже далеко после полудня. Впереди слышался грохот канонады, и поднимались струи дыма, от сгоревшей техники и зданий.

Дав приказ остановиться, он созвав командиров, уточнил задачи и дождавшись, когда все займут свои места, развернул технику для боя в виде подковы, давая возможность, в случае своего успеха, отойти противнику в сторону реки, которая текла в десяти километрах отсюда.

Впереди,  на острие атаки была пехота; на броневиках и МТЛБ. По флангам багги, с прицепленными, к некоторым из них, прицепами с ЗУшками и в тылу оставался небольшой ударный отряд с разнообразным вооружением на случай форс-мажора.

Сам Олег оставался в своём «Воднике», но не внутри, а снаружи, тщательно осматривая поле боя в бинокль.

Убедившись, что все готовы, он отдал отмашку:

 - В атаку! Марш! И отдал приказ двум миномётным батареям.

 – Огонь!

С диким свистом и уханьем в сторону противника полетели, не только мины , но и люди, оседлав свою технику. 

Дико визжали девчонки, уцепившись обеими руками за лёгкие ручные пулемёты, которые были размещенные на багги. Тонкими, ломающимися голосами, вторили им безусые мальчишки, дёргая рулем в упоении боя и только седовласые, и не очень мужики, тихо матерились сквозь зубы, сидя на сиденье водителя «мотолыг» и дёргая сильными руками фрикционы, или приникнув к резиновым окуляром убитого прицела своего крупнокалиберного пулемёта.

Они то знали, что придётся умирать и гореть в своём бронетранспортёре и корчиться от боли, пытаясь выжить в горячке боя. Знали, и всё равно шли в бой, не ради наживы, не ради славы, не ради чести, а ради того, чтобы жили другие, которых они никогда не видели и никогда не узнают.

Громко застучали пулемёты всех видов, увидев их атаку, стали разворачиваться орудия батареи турков, но где там. 

Багги, эти псы войны, управляемые подростками, как тачанки Махно, в своё время, сеявшие пулемётами лишь смерть – пошли в атаку.. 

В пылу своей молодости, не верившие в свою смерть, но успевшие повидать за свою короткую жизнь, много плохого, что многие старики не смогли увидеть и за всю долгую жизнь.

Они шли в атаку: - Ветер свистел в ушах, развевались коротко стриженые волосы девчонок, поклявшихся отомстить за своих родителей и за себя, некрасиво матерились парни, мечтавшие о том же, что и девчонки.  

Дико взрёвывал мотор, молотя своими поршнями в цилиндре двигателя и казалось тоже пел какую-то свою, победную песню переваривая в себе высокооктановый бензин и масло, и желая так же как и они, в едином порыве.