– Возвел бы, клянусь! – с пылом заявил Гастингс.

– Действительно. Однако сыновья моего брата не вправе унаследовать престол. Ни Эдуард, ни Ричард. Теперь нам известно, что брак их отца и матери не был законным, и поэтому мои племянники лишены права престолонаследования. А в таком случае кто получает право стать королем Англии, Уильям? Может быть, тот, кто стоит перед тобой и называет тебя изменником? Неужели ты этого еще не понял?

– Ты, – выдавил из себя Гастингс, сразу как будто съежившийся, словно это одно-единственное слово лишило его всякого желания сопротивляться.

– Я, – подтвердил лорд-протектор. – Хотя, по правде сказать, мне хотелось бы, чтобы все получилось иначе. Но я не могу исправить ошибки собственного брата. Я могу только принять его корону и молить о том, чтобы Бог помиловал меня. Я предпочел бы, чтобы эта чаша миновала меня, но если такое невозможно… мне придется испить из нее.

Взгляды находившихся в комнате людей были прикованы к нему, и Ричард склонил голову с видимым утомлением и печалью.

– А теперь уведите милорда Гастингса прочь. По его собственному признанию, он злоумышлял против меня. Я не знаю, сколько еще человек вступили с ним в сговор и какой силой они располагают. Подождите меня внизу, джентльмены, я еще раз переговорю с ним, прежде чем оставлю это место.

Гастингса вывели из зала. Ошеломленный услышанным, он покинул комнату, не оборачиваясь.

Затем Глостер повернулся к лорду Стэнли и дал знак солдатам, чтобы они позволили ему встать. Едва поднявшись на ноги, тот проговорил:

– Милорд, я не участвовал ни в каких заговорах. Я всегда был верен вашей семье, и ваш брат полностью доверял мне.

– Мой брат доверял и Гастингсу, – возразил Ричард.

– Однако после смерти короля я даже близко не подходил к Вестминстеру и Убежищу. Я ни в чем не участвовал. Если за ним следят ваши шпионы, то вы уже знаете, что я говорю правду. – Лорд Стэнли ожидал ответа, прекрасно понимая, что от него зависит его жизнь.

Помолчав, лорд-протектор кивнул:

– Я не намеревался арестовывать вас, Томас. Но вы обнажили свой меч. Как и Мортон, размахивавший своим столовым ножиком. Что я должен был думать?

Епископ Илийский с предельным сосредоточением наблюдал за происходящим. Увидев свой шанс, он шагнул вперед:

– Я должен принести свои извинения Вашему Высочеству. Я совершенно не понимал, что происходит вокруг меня. И, подобно лорду Стэнли, я достал оружие от страха, рассчитывая, что спасу им собственную голову.

Ричард улыбнулся священнику, и Томас торопливо продолжил:

– Епископ прав. Я отреагировал на действия Гастингса и даже не заметил, как меч оказался у меня в руке.

Насколько мог видеть герцог Глостер, лица обоих покрывала испарина – они прекрасно понимали, что могут погибнуть по малейшему его слову. Тем не менее Мортон назвал его «высочеством», а что касается Стэнли, то Эдуард говорил, что ему можно доверять. Ричард не стал медлить с решением:

– Что ж, вы – люди действия, и это хорошо. Мортон, обида прощена и забыта. Стэнли, мне нужен казначей, способный увеличить доходы казны до нужной мне величины. Вы согласитесь?

Глаза Томаса округлились, и он опустился на одно колено:

– Конечно, милорд. Для меня это великая честь.

Окружавшие его солдаты немедленно расступились, осознав, что сдерживали человека, облеченного значительной властью, который выйдет из этого зала обладателем еще большей власти. Вдруг оказалось, что никто из них не смеет посмотреть лорду Стэнли в глаза. Ричард с улыбкой отметил это, после чего повернулся к Бекингему, молча наблюдавшему за происходящим:

– Крамола повсюду, милорд Бекингем.