«Это то, что он обещал сделать со мной, – мрачно думал Дэмьен. – В точности, как он описывал». И при мысли о том, что этого‑то человека они и собираются выручать, ему стало совсем плохо. Но чем дальше продолжался путь, чем ближе становилась цель, тем скорее Дэмьен готов был признать, что Охотник им нужен. Что до последствий… Он подумает об этом позже.

И когда он заснул, ему приснился огонь. Пламя вспыхнуло в его мозгу с такой силой, что, проснувшись, он увидел, что кожа его лихорадочно багровеет, как будто внутри него еще горел огонь. С того места, где, скрючившись, лежала Сиани, доносились мучительные стоны, и он знал, не спрашивая, что ею овладел тот же сон. Ни Хессет, ни утыканного эти видения вроде бы не тревожили, но кто знает, может быть, их сны порождаются не тем механизмом, что у людей? Трудно было сказать, в чем дело, то ли потоки отзываются только на людей, то ли – и это звучало куда тревожнее – сам Таррант служил причиной этих видений, используя свою связь с Дэмьеном и Сиани, чтобы передать им через символы то, чего был лишен возможности передать на словах. Но огонь? От Охотника? Пока они шли, Дэмьен перебрал ряд возможных причин, и все они вызывали нервный озноб.

После одного такого сна – они отдохнули в чистой, сухой пещере – ему пришло в голову посоветоваться со своими спутниками‑ракхене. К его удивлению, утыканный немедленно ответил.

– Это «огонь земли», – перевела Хессет. Судя по ее колебанию, фраза была более сложной и не имела соответствия в ее языке. – Он живет в том месте.

Дэмьен услышал, как Сиани со свистом втянула воздух; его тоже охватило возбуждение:

– Огонь земли? Что это, спроси его!

Красти спросила. Выслушала ответ, переспросила еще о чем‑то и только тогда повернулась к людям.

– Я не очень уверена, его язык темен. Сплошь состоит из символов. Но похоже, что где‑то здесь, в этих пещерах, издавна горит огонь, и сама земля поддерживает его. Он говорит, огонь вспыхнул, когда его народ впервые пришел сюда, и горел все то время, что они здесь жили. Пока их не прогнали отсюда. Он имел… духовное значение, что‑то вроде того.

– Религиозное, – поправил Дэмьен. – Продолжай.

– Это все, что он знает. Они не пересказывают легенды и истории, как мы; он помнит только отрывочные сведения, видимо, они были очень важны. – Хессет слегка улыбнулась. – Думаю, они пугали своих малышей, что бросят их в огонь, если те слишком расшалятся.

– Огонь земли, – прошептала Сиани.

Дэмьен кивнул. Отвечая не словам ее, а мыслям. Спорить было не о чем: огонь земли и был огнем Тарранта, тем ярым пламенем, которое врывалось в их сны, в их мысли, которое хранило секрет исчезновения их темного спутника. Как только Дэмьен уловил возможную связь, он понял, что это правда. Как будто в мозгу сомкнулись звенья цепи – или канал между ним и Таррантом наконец открылся во всю ширину и дал пройти знанию через расстояние и разобщенность, разделявшие их. И он знал, не спрашивая, что Сиани испытывала то же самое.

– Огонь Тарранта, – пробормотал он. – И земля его кормит? Похоже на какие‑то горючие ископаемые. Или твердые, или выходят из какой‑нибудь трещины в земле.

– Несмотря на то, что земля здесь давно не трескалась, – заметила Сиани.

– Вряд ли так уж совсем. Может, это была маленькая подвижка, неспособная потрясти большую массу, а может, ее вообще никто не заметил, но она была. Должна была быть. – Он повернулся к Хессет. – Спроси его, знает ли он, где это. Спроси, сможет ли он объяснить нам, как туда попасть.

Красти вновь обратилась к утыканному, и на этот раз он явно оказался в затруднении.