– Одной душой в Пасти больше.

Кривые острия, безжалостно сверкнув, настигли цель, и голова тролля с застывшей на лице гримасой ужаса покатилась в сторону, а тело безжизненно рухнуло в кусты, к их ногам. Не успела отсеченная голова остановиться, как Сира, переступив через труп, двинулась за Натаносом. Настал час одержать еще одну небольшую победу.

– Не слишком завидный трофей для твоей госпожи, – пробормотала Сира, оглядывая обломки колонн и заросшие лозами стены Зо’бала.

Крики в руинах стихли. На миг вокруг вновь воцарился покой, а затем тролли из Укуса Вдовы затянули песню, над треснувшими колоннами поднялся ввысь дым вспыхнувшего костра.

– Но в этих треклятых джунглях всё – сплошное убожество. Пожалуй, если стереть их с лица земли, всем это пойдет только на пользу.

У входа в лагерь Натанос замедлил шаг и покачал головой. Землю устилал ковер мертвых тел. Со стороны нападавших потерь не имелось – только над несколькими сторонниками Укуса Вдовы, сидевшими у разгоравшегося костра, хлопотали целители.

К поющим и пляшущим троллям, обогнав Натаноса с Сирой, присоединились Апари и Тайо.

– Любая одержанная победа чрезвычайно важна, – без околичностей пояснил Натанос. В глазах его горячо, буйно мерцали отсветы пламени. – И этой победой я горд не меньше, чем буду гордиться захватом Некрополя и уничтожением Бвонсамди. Еще немного, и Сильване ни к чему будет его опасаться. Преград на ее пути почти не осталось, а вскоре не останется вовсе. Против нее никто и ничто на свете долго не устоит.

«Что нам все эти безделки да побрякушки? – напоминал ее голос. – Что нам вся эта бренная, несущественная память о жизни?»

Нет, его верность Сильване не колебалась даже без вещных, осязаемых напоминаний о связывающих их узах. Их связь Натанос считал предметом вполне ощутимым, как камни под сапогом, и илистая вода, плещущая у щиколоток, и песни сверчков над болотом. Погладив карман плаща, он снова нащупал хранившийся там фиал. Теперь, когда с медальоном пришлось распрощаться, других подарков Сильваны у него не осталось.

Темные следопыты встали на страже, по углам руин, скрыв лица под темными капюшонами и растворившись во мраке. Им отдыха тоже не требовалось, и караул они несли неподвижно, безмолвно, точно каменные изваяния, украшавшие колонны Зо’бала.

На севере, посреди небольшого отдельного островка, высился, ждал Некрополь. Зубцы его главной башни тянулись к кровавой луне, словно поднятые в мольбе руки. Неспешным шагом Натанос приблизился к краю разрушенного моста, некогда соединявшего руины Зо’бала с просторным открытым двором Некрополя. С виду пройти туда вброд ничто не препятствовало: глубина – от силы по щиколотку… но что-то удерживало Натаноса, не позволяло двинуться вдоль обвалившегося моста дальше.

Да, накануне битвы им неизменно овладевал непокой, но здесь дело было в чем-то другом. Казалось, гончие псы памяти хватают за пятки разум, словно бы что-то невидимое, угрожающее неотвязно идет за ним следом… Счастье, что он не спит: сон наверняка принес бы с собой лишь мучительные кошмары.

Ветры вокруг выли, стонали, точно от боли. Натаносу еще предстояло составить письмо к Сильване, сообщить ей о достигнутых успехах и неизбежной победе, но что-то в колышущемся тумане звало, влекло к себе. За водой, посреди храма Некрополя зиял темнотой арчатый проем, и мерцавшие по углам его синие огоньки казались глазами – глазами, которые видят Натаноса и узнают. От этого взгляда вдоль спины пробежала зябкая дрожь.

– Ну здравствуй, Натанос.

В воду у самых ног с плеском упала монета. Натанос нагнулся, присел, выудил из топкого ила золотой кругляш и медленно провел по нему пальцем, отирая от грязи знакомые чеканные контуры.