«Конечно, назвался. Я попросил его назваться и записал имя. Конги Ниши.»

«И он был от Накамото?»

«Так он сказал», сказал Хофман. «Я просто сидел здесь и отвечал на звонки, это все, что я знаю, черт возьми. Я хочу сказать, что сегодня утром Накамото заявила формальный протест, что Коннор был назначен на дело; они говорят, что никто по имени Конги Ниши у них не работает. Они заявляют, что это все фабрикация. Но я тебе говорю, кто‑то позвонил мне. Я это не придумал.»

«Я убежден, что не придумал», сказал Коннор. «Ты говоришь, что у звонившего был акцент?»

«Ага. Его английский был весьма хорош, понимаешь, почти класс, но был явственный акцент. Я только подумал, забавно, что он, похоже, знает такую прорву всего о тебе.»

«Да?»

«Ага. Во‑первых, он спросил у меня, знаю ли я твой номер, или он должен дать его. Я сказал, что знаю номер. Я подумал, что не нуждаюсь, чтобы какие‑то японцы говорили мне телефонные номера людей из полиции. Тогда он сказал, веришь ли, что капитан Коннор не всегда отвечает на звонок. Для надежности пошлите кого‑нибудь подвести его.» «Интересно», сказал Коннор.

«Тогда я позвонил Питу Смиту и попросил завернуть и подобрать тебя. И это все, что я знаю. То есть, все это в контексте какой‑то политической проблемы, которая имеется у Накамото. Я знаю, что Грэм был недоволен. Я понимаю, что и другие люди тоже были недовольны. Но все знают, что у Коннора особые связи с общиной, поэтому я согласился. А теперь все дерьмо упало на меня. И крепко меня трахнуло.»

«Расскажи мне о дерьме», сказал Коннор.

«Началось, наверное, в одиннадцать прошлой ночью, когда шеф позвонил мне по поводу Грэма. Почему я назначил Грэма. Я сказал ему почему. Но он продолжал злиться. Потом как раз под конец моей вахты, наверное в пять утра, возникла проблема, как вмешался Коннор. Как это случилось, почему это случилось. А потом была заметка в „Таймс“ и все штучки о расизме в полиции. Я не знаю, как здесь повернется. И продолжаю объяснять, что делал обычные вещи. По правилам. Никто на это не покупается. Но это правда.» «Уверен, что так», сказал Коннор. «Еще одна вещь, Фред. Ты слышал оригинальный звонок в метрополис?»

«Черт побери, да. Я слышал его примерно час назад. А что?»

«Голос звонившего был похож на Ниши?»

Хофман засмеялся. «Боже. Кто знает, капитан. Наверное. Ты спрашиваешь, похож ли один азиатский голос на другой азиатский голос, который я слышал раньше. Честно, я не знаю. Первоначальный голос звучал весьма путано. Может, в шоке. Может на наркотиках. Я не уверен. Я только знаю, кем бы ни был господин Ниши на самом деле, он знает о тебе чертовски много.» «Что ж, это было очень полезно. Иди отдыхать.» Ко поблагодарил его и положил трубку. Я съехал со фривея и направился к Уилширу на встречу с сенатором Мортоном.

* * *

«Окей, сенатор, теперь посмотрите сюда, пожалуйста… еще чуть‑чуть… вот так, это очень сильно, очень мужественно, мне это страшно нравится. Да, отпадно хорошо. Теперь мне нужны три минуты, пожалуйста.» Директор, затянутый в летнюю куртку, в бейсбольной шапочке, спустился с камеры и залаял приказы с британским акцентом. «Джерри, поставь здесь экран, солнце слишком яркое. И можем мы сделать что‑нибудь с его глазами? Надо чуть наполнить глаза, пожалуйста. Элен? Ты видишь сияние на его правом плече? Ослабь его , милая. Расслабь воротничок. Микрофон виден на галстуке. И я не вижу седины в его волосах.