Я спросил: «Действительно так плохо?»

«Японцы могут быть жесткими», сказал Коннор. "Они говорят «бизнес – это война», и действительно имеют это в виду. Ты знаешь, Япония всегда говорит нам, что их рынки открыты. Что ж, прежде, если японец покупал американский автомобиль, его финансовые счета проверяли правительственные аудиторы.

Поэтому скоро все перестали покупать американские машины. Официальные лица пожимали плечами: что они могут сделать? Их рынок открыт: они ничего не могут поделать, если никто не хочет американских автомобилей. Такие препятствия бесконечны. Каждый импортированный автомобиль должен быть отдельно протестирован в доках, чтобы удостовериться, что он согласуется с законами о выхлопных газах. Иностранные лекарства должны проверяться только в японских лабораториях на японцах. Однажды запретили иностранные лыжи, сказав, что японский снег более влажен, чем еврейский и американский. Такими способами они обходятся с другими странами, не удивительно, что они беспокоятся о вкусе собственных лекарств."

«Значит Ишигуро ждет скандала? Потому что так случилось бы в Японии?» «Да. Он боится, что с Накамото будут покончено одним ударом. Но я сомневалось, что так будет. Много шансов, что завтра в Лос‑Анджелесе будет бизнес как обычно.»

* * *

Я довез Коннора до его квартиры. Когда он выбирался из машины, я сказал: «Что ж, это было интересно, капитан. Спасибо, что потратили на меня время.»

«Всегда пожалуйста», сказал Коннор. «Звони в любое время, если в будущем понадобится помощь.»

«Надеюсь, что ваш гольф не слишком рано утром.» «На самом деле в семь, но в моем возрасте много сна не требуется. Я буду играть в Сансет‑Хиллс.»

«Это не японский клуб?» Продажа клуба Сансет‑Хиллс была самым недавним надругательством над ЛА. Гольф Клуб Западного Лос‑Анджелеса в 1990 году был продан за громадную сумму наличными: двести миллионов долларов. В то время новые японские владельцы сказали, что никаких перемен не будет. Но сегодня американские члены заменялись с помощью простой процедуры: как только уходил американец, его место переходило японцу. Членство в клубе Сансет‑Хиллс продавалось в Токио за миллион долларов за место, и это рассматривалось как выгодная сделка: очередь была длинная.

«Ну», сказал Коннор, «я играю с некоторыми японцами.»

«И часто?»

«Знаешь ли, японцы жадные гольфисты,. Я играю дважды в неделю. Иногда можно услышать интересные вещи. Доброй ночи, кохай.» «Доброй ночи, капитан.»

Я поехал домой.

* * *

Я выезжал на фривей в Санта‑Монику, когда зазвонил телефон. Это был оператор ШКД. «Лейтенант, у нас вызов специальной службы. Офицер в поле запросил поддержку переводчика.»

Я вздохнул. «Окей». Она дала мне номер мобильного телефона.

«Эй, приятель.»

Это был Грэм. Я сказал: «Хай, Том.»

«Ты уже один?»

«Ага. Еду домой. А что?»

«Я думаю, может, нам лучше бы иметь под рукой переводчика с японского для схватки» , сказал Грэм.

«Мне казалось, ты хочешь справиться сам.»

«Ага, но, может, ты захочешь подъехать и помочь. Просто, чтобы все было сделано по правилам.