|
Или вы слышали, как люди говорят: „Они меня не слушают, у меня нет шансов, чтобы мои идеи внедрялись, нет шансов на продвижение“. Эти люди не понимают роли иностранца в японском обществе. Они не способны адаптироваться, поэтому хотят уйти. Однако, это их проблема. Японцы в высшей степени готовы принять американцев и других иностранцев в свои компании. В действительности, они даже стремятся к этому. И вы будете желанны: до тех пор, пока помните свое место.» Женщина подняла руку и спросила: «А как в японских корпорациях насчет предубеждений против женщин?»
«Против женщин не существует предубеждений», ответил выступающий. «Я слышала, женщины не могут продвинуться.» «Это попросту неправда.» «Тогда отчего все эти иски? Сумитомо Кори только что выиграла громадный антидискриминационный иск. Я читала, что одна треть японских корпораций имеют иски, возбужденные американскими сотрудниками. Как с этим?» «Это совершенно объяснимо», ответил выступающий. «Каждый раз, когда иностранная корпорация начинает делать бизнес в новой стране, она склонна совершать ошибки, пока не привыкнет к обычаям новой страны. Когда в пятидесятых‑шестидесятых американскиекорпорации впервыестали мультинациональными в Европе, они испытывали трудности в новых странах и против них тоже возбуждались иски. Поэтому нет ничего особенного в том, что, придя в Америку, японские корпорации тоже переживают некий период приспособления. Необходимо проявить терпение.» Какой‑то мужчина сказал со смехом: «Было когда‑нибудь время, когда не было необходимости проявлять терпение с Японией?» Но говорил он с раскаянием, а не с гневом. Остальные в зале продолжали делать заметки. «Офицер? Я – Джим Дональдсон. В чем дело?» Я повернулся. Доктор Дональдсон был высоким, худым человеком в очках, с аурой аккуратности, почти высокомерия. Он был одет в стиле колледжа: твидовый спортивный пиджак и красный галстук. Из кармана рубашки торчала солидная пачка карандашей и ручек. Я предположил бы, что он инженер. «Просто у меня пара вопросов о лентах Накамото.» «Каких лентах Накамото?» «Тех, что были в вашей лаборатории прошлой ночью.» «В моей лаборатории? Мистер, э‑э?…» «Смит, лейтенант Смит.» Я дал ему карточку. «Лейтенант, извините, но я не понимаю, о чем вы говорите. Какие ленты в моей лаборатории прошлой ночью?» «Ваша секретарша, Кристен, сказала, что все в лаборатории допоздна работали над какими‑то лентами.» «Да, это верно. Большая часть персонала.» «И что эти ленты привезли от Накамото.» «От Накамото?» Он покачал головой. «Кто сказал вам такое?» «Она сказала.» «Я уверяю вас, лейтенант, ленты были не от Накамото.» «Я слышал, было двадцать лент.» «Да, по меньшей мере двадцать, но я не уверен в точной цифре. Однако они были от Макканн‑Эриксон. Рекламная кампания для пива Асахи. Нам надо было сделать трансформацию надписей на каждом клипе. Теперь пиво Асахи – номер один в Америке.» «Вопрос стоит о Накамото…» «Лейтенант», сказал он, с нетерпением поглядывая на подиум, «позвольте мне вам кое‑что объяснить. Я работаю на Исследовательские лаборатории Хамагучи. Компания Хамагучи является собственностью Каваками Индастриз. Конкурента Накамото. Среди японских компаний конкуренция очень интенсивна. Очень интенсивна. Поверьте мне на слово: моя лаборатория прошлой ночью не выполняла никакую работу над лентами Накамото. Такое не может произойти никогда, ни про каких обстоятельствах. Если это сказала моя секретарша, то она ошиблась. Такое абсолютно за пределами мира реальности. Мне пора выступать. |
