Ишигуро дернул головой: «Вон тот, толстый. Грэм. Его требования неразумны и мы сильно возражаем его намерению проводить расследование ночью.»

Я спросил: «Почему так, господин Ишигуро?»

«Для расследования у вас нет состава преступления.»

«Почему вы так утверждаете?»

Ишигуро фыркнул: «Я думаю, это очевидно даже для вас.» Я оставался хладнокровен. Пять лет работы детективом и еще год в секции прессы научили меня оставаться холодным.

Я сказал: «Нет, сэр, боюсь, это не очевидно.» Он презрительно посмотрел на меня. «Фактом является то, лейтенант, что у вас нет причины связывать смерть этой девушки с приемом, который мы проводим внизу.»

«Но, похоже, она носит вечернее платье…»

Он грубо прервал меня: «Предполагаю, что вы скорее всего обнаружите, что она умерла от случайной передозировки наркотиков. И поэтому ее смерть не имеет ничего общего с нашим приемом. Разве вы не согласны?» Я сделал глубокий вздох. «Нет, сэр, я не согласен. Не согласен без расследования.» Я сделал еще один глубокий вздох. «Господин Ишигуро, я понимаю ваши опасения, однако…»

«Сомневаюсь», сказал Ишигуро, снова перебивая меня. «Я настаиваю на понимании позиции компании Накамото сегодня вечером. Это весьма значительное событие для нас, весьма общественно важное событие. Мы, естественно, огорчены перспективой того, что наша деятельность может оказаться запачканной безосновательными утверждениями о причастности к смерти какой‑то женщины, особенно женщины маловажной…»

«Маловажной?»

Ишигуро махнул рукой. Казалось, он устал со мной разговаривать. «Это же очевидно, просто взгляните на нее. Она не более чем обычная проститутка. Я вообще не могу понять, как она ухитрилась проникнуть в здание. И по этой причине я резко протестую против намерения детектива Грэма допрашивать гостей с приема. Это совершенно неразумно. Среди наших гостей немало сенаторов, конгрессменов и официальных лиц Лос‑Анджелеса. Конечно, вы согласитесь, что такие уважаемые гости найдут это возмутительным…» Я сказал: «Подождите минуту. Детектив Грэм сказал вам, что он хочет допросить каждого на приеме?»

«Именно так он заявил мне. Да.»

Теперь, наконец, я начал понимать, почему был вызван. Грэм не любил японцев и угрожал испортить их прием. Конечно, такого никогда бы не произошло. Невозможно, чтобы Грэм допрашивал сенаторов Соединенных Штатов, не говоря уж о прокуроре округа или мэре. И не ожидалось, что он приступит к этой работе завтра. Но японцы раздражали его и Грэм решил отплатить им той же монетой.

Я сказал Ишигуро: «Мы можем устроить внизу регистрацию и гости, уходя, распишутся.»

«Боюсь, что это будет затруднительно», начал Ишигуро, «потому что вы, конечно, признаете…»

«Господин Ишигуро, мы обязаны так поступить.»

«Но то, что вы просите, чрезвычайно трудно…»

«Господин Ишигуро…»

«Вы понимаете, что для нас это станет причиной…» Господин Ишигуро, простите меня. Я просто говорю вам, какова должна быть обычная полицейская процедура."

Он замер. Наступила пауза. Он стер капельки пота с верхней губы и сказал: «Я разочарован, лейтенант, отсутствием хорошего сотрудничества с вашей стороны.»

«Сотрудничества?» Я понемногу начал выходить из себя. «Господин Ишигуро, у вас здесь мертвая женщина, а наша работа – расследовать, как это произошло…»

«Но вы должны войти в наши особые обстоятельства…»

Тут я услышал, как Грэм сказал: «Мать‑перемать, это что такое?» Взглянув через плечо, я увидел низкорослого, чистенького японца в двадцати метрах по ту сторону желтой ленты.