— Мои возлюбленные обращаются ко мне по имени-отчеству. Даже в постели. А мама… Мама меня любила без памяти, но женщиной она была остроумной и злой. Она называла меня… Карликом.

Я окинул взглядом могучую фигуру своего друга.

— Можно и мне?..

— Не стоит, — отрезал Карл, — это будит во мне грустные воспоминания.

Он поерзал в кресле, выпрямился и после паузы спросил:

— Как я сегодня выгляжу?

С минуту я внимательно изучал самодовольный лик Карла.

— Ты великолепен и выглядишь, как разжиревший сакс, много лет проживший в Париже. Такой ответ тебя устраивает?

Карл ответил не сразу.

— Как тебе известно, я действительно некоторое время обретался во Франции, — сказал он, и легкая тень легла на его лицо.

— А кто ты по национальности?

— Ты забыл про "давно хотел тебя спросить".

— Давно хотел тебя спросить, кто ты по национальности.

— Из тевтонов мы. Или из вестготов. А может, из лангобардов.

— А кем ты себя ощущаешь?

Карл на секунду задумался и, горделиво выкатив грудь, заявил:

— Я гражданин мира!

— Ясно: безродный космополит… И все-таки, кто ты?

Карл опять задумался.

— По всей видимости, русский.

— Ты в этом уверен?

— Знавал я одного славного парня, у которого папа был еврей, а мама — француженка. То есть в его жилах не было ни капли русской крови. Так вот, в паспорте этого субъекта в графе национальность было написано "русский". Он так решил. И это его неотъемлемое право, — Карл помолчал. — А по поводу моей национальности… Ну, посуди сам, коли у меня папаша, хоть и Шмидт, но по паспорту русский, да и по маминой линии точно такая же история… Да будет тебе известно, что ее остзейские предки обрусели, перекрасившись в бело-сине-красные цвета, чуть ли не при Екатерине Второй.

Одним словом, деваться-то мне было некуда, и я автоматически стал русским. Таким образом, как ни верти, я русский. Хотя имею германских прародителей и мог бы предпринять попытку пролезть в чистопородные немцы. Но что-то удерживало меня. Возможно, мысль о соборности и бескрайних просторах России…

— Этого еще не хватало!

— Да-да, о соборности! — выспренно повторил Карл. — И если бы не тетушка, я бы не торчал сейчас с тобой здесь, в глубинах провинциальной Австрии, а загорал бы в Серебряном Бору в обществе красоток из вспомогательного состава МХТ… Ах, тетушка, милая моя северогерманская тетушка! Вечная ей память… Как же вовремя она померла! Кстати, открою тебе тайну. Я далеко не всегда был русским, то есть я хочу сказать, что в детстве, когда узнал, что я по крови немец, сначала смертельно обиделся на своих родителей. Как это они посмели родить меня немцем! Мне не хотелось отличаться от других ребят.

А годам к двенадцати я страшно возгордился, мне вдруг понравилось быть немцем. Хотя, чем тут гордиться… И позже, когда понял, что гордиться своей национальной принадлежностью может только чванливая посредственность, что гордиться этим постыдно, глупо и пошло, я стал русским, потому что для этого мне никому ничего не надо было доказывать.