– Не показалось, – ответила она и пожала плечами. – А что, должно было показаться?

Камерон, у которого здравого смысла было больше, чем у Фредерикса, поспешил сказать:

– Нет, Дебби, конечно нет. Большое вам спасибо. Она окинула нас взглядом, еще более озадаченная, чем вначале:

– Это все?

Камерон попытался разрядить ситуацию, которая грозила осложнениями, дав необходимое объяснение:

– Да, все, спасибо. Если бы вы узнали его поближе, то, возможно, смогли бы рассказать нам о впечатлении, которое он на вас произвел. Но поскольку вы видели его один только раз, в этом нет смысла.

Это ее не вполне убедило – главным образом потому, что вопрос Фредерикса был грубой ошибкой и подразумевал под собой какую‑то проблему, которую слова Камерона не объясняли. А также, конечно, из‑за моего присутствия: новый постоялец, сидящий как ни в чем не бывало в кабинете доктора Камерона, в то время как оба доктора задают странные вопросы. Но происходящее все же не было странным настолько, чтобы Дебби тоже начала задавать вопросы, и она вышла с удивленным выражением на лице. Я знал, что какое‑то время она будет сидеть и раздумывать о случившемся, что было нежелательно, но, увы, неизбежно.

Когда мы опять остались втроем, Камерон произнес:

– Вы были правы, мистер Тобин.

Было приятно слышать, что перед моим именем снова появилось слово “мистер”, которое исчезло во время спора Камерона с Фредериксом.

Но Фредериксу по‑прежнему хотелось драки.

– Что означает, что у нас тут двое посторонних, а не один. Как мы можем делать что‑то полезное с терапевтической точки зрения, если не контролируем ситуацию?

Вопрос был обращен к Камерону, но я вмешался:

– Все ситуации неконтролируемы в той или иной степени, за исключением смерти.

Он бросил на меня сердитый взгляд: теперь, когда я доказал, что был прав, он злился еще больше. Он напоминал мне тех властителей древности, которые убивали посланца, принесшего дурную весть.

– Я по‑прежнему не надеюсь, что непрофессионал поймет технические проблемы. Тобин, я был бы вам очень признателен, если бы вы не встревали, когда мы с доктором Камероном разговариваем.

– Извините, – произнес я и поднялся на ноги.

– Куда вы? – спросил Камерон.

– К себе в комнату. Подожду еще немного.

– А как же этот человек, Дьюи? Что нам с ним делать?

– Доктор Камерон, – начал я, – вы говорите как непрофессионал. Сначала следует уладить технические проблемы. Когда вы и доктор Фредерике решите, что вы думаете об обстановке в “Мидуэе” и контроле над ситуацией, а также обо всем прочем, дайте мне знать, если вы еще...

– Прекратите, Тобин, – взорвался Фредерике. – Перестаньте вести себя как испорченный ребенок. Знаете, есть проблемы и помимо вас, и...

– Зато вы – не одна из моих проблем, доктор Фредерике, – парировал я. – И никогда ею не будете. Я отказываюсь соревноваться с вами за доброе отношение доктора Камерона. Меня наняли для выполнения весьма специфической работы, а это...

– Это ослиное упрямство...

– ...Все, что я собираюсь сделать, и если...

– Соревнование? Вы что, действительно полагаете, что...

– Если вы не хотите, чтобы я занимался этим делом, то я буду счастлив...

– Джентльмены! – Доктор Камерон вскочил и замахал руками, стараясь перекричать нас. – Джентльмены! Прошу вас!

– У вас чертовски раздутое представление о собственной персоне, Тобин, и это все, что я могу...

– Говорю, я буду счастлив, – повторил я громче, – уложить свой чемодан и убраться к черту из этого бедлама.