Два африканца, сидевшие в «форде» у левой двери, вышли сразу за мостом. И Барт немедленно почувствовал себя, по меньшей мере, президентом всей республики Мали! Ноги, наконец-то, удалось пристроить на пол. Чем не фешенебельный лимузин?

Ага, вот и въехали в центр. У здания Национального банка вышел пассажир с переднего сиденья. Сейчас проедут через золотой треугольник, где сосредоточена вся столичная жизнь, минуют главный малийский стадион «Омниспор», построенный в семидесятые большим советским братом, а там и до дома Моду рукой подать.

Окна приземистого особнячка, который Моду делил пополам с пожилым бизнесменом из Алжира, были темны и тихи. Макс осторожно поскребся к соседу, следом еще раз, уже решительнее, а напоследок откровенно громко застучал — никакой реакции. Видно, алжирец тоже отсутствовал.

Что делать? Найти место в каком-нибудь приличном отеле Бамако и белым днем-то не просто, а тут — поздняя ночь.

Барт немного постоял в раздумье и решил идти в центр: авось, повезет, и у давней приятельницы, француженки Сессиль, владелицы уютного пансиона, найдется если не номер, то хотя бы свободная кровать…

Да, надо возвращаться назад, в золотой треугольник. (Странно, только сейчас он сообразил: самое престижное место в Бамако именуется точно как у них в Питере — «золотой треугольник» — ломоть городского пространства, отгороженный с двух сторон углом Невы, а с третьей — Невским…)

Пахло после дождя просто одуряюще. Даже ради одного этого стоило совершить ночной променад по малийской столице. Сладкий дух папайи смешивался с тонким ароматом манго, а над всем этим шлейфом дорогих женских духов парил плотный, резковато-свежий запах лимонного дерева. Незаметными подголосками к этим основным звучным нотам шли перекрещивающиеся, разъединяющиеся и вновь сплетающиеся воедино сладкие ванильные, жесткие мускусные и тревожные сандаловые тона.

Все это божественное великолепие запахов шло справа, с территории близкого ботанического сада, где мирно сосуществовала вся растительность тропической Африки.

Жаль, что Ольга не может этого ощутить, — пожалел Макс. — Женщина могла бы оценить ночную симфонию ароматов гораздо тоньше!

Ему повезло. Не доходя до игрушечного пансиона Сессиль, он наугад заглянул в первый попавшийся на пути маленький отельчик, у которого как раз загружали в такси чемоданы отъезжающей европейской пары. Номер, освобожденный только что, ему и достался.

Первым делом Барт сунул в розетку зарядник и тут же набрал номер Моду. Телефон по-стариковски покряхтел, по-старушечьи постонал и замолк. И во второй, и в третий раз. Ольга не ответила тоже.

— Спасибо, друзья! — искренне, вслух поблагодарил Барт и плюхнулся в постель.

Встать он решил как можно раньше, чтобы большую часть пути проделать до наступления жары. Или ливня. Как повезет.

* * *

Отмахиваясь, как от назойливых мух, от шереметьевских таксистов, Ольга юркнула в дверную гармошку замызганного сине-белого «Икаруса», который через сорок минут остановился почти напротив ее дома — у метро Планерная. Серая унылая четырнадцатиэтажка, в которой Славина жила вот уже шесть лет, выглядела нарядной, даже праздничной. Вечер был еще не поздний, но из-за хмури низкого неприветливого неба на улице было темно, поэтому практически во всех окнах горел свет.

Ольга запрокинула голову, нашла два своих окна на девятом этаже, тихонько вздохнула. Конечно, немножко жаль было осознавать, что роскошь средиземноморской зелени, цветов, солнца и моря уже позади.