— И маркиза посоветовала вам обратиться ко мне? — поинтересовался Мальберг, когда они уселись на плетеные стулья.

— Да, — ответила Катерина. — Мне не следовало этого делать?

Мальберг молча пожал плечами.

— Мой осведомитель из полицейского управления объяснил мне, что расследование по делу Марлены Аммер прекращено по приказу, поступившему из высших инстанций. Хотя… — она наклонилась к Мальбергу и многозначительно посмотрела ему в глаза, — хотя все факты свидетельствуют об убийстве. На данный момент вердикт расследования таков: смерть в результате несчастного случая. Падение в ванну.

— По указанию сверху?

— Именно так.

Мальберг на мгновение замолчал. Все это выглядело очень странно. Он взглянул на журналистку.

— Вы ведь и сами сомневаетесь?

Катерина кивнула:

— Мой осведомитель был крайне серьезен!

Лукас горько усмехнулся:

— Понимаете, убийство это или несчастный случай со смертельным исходом — меня дело синьоры Аммер не касается. По правде говоря, я еще никогда не сталкивался с полицией. Какой прок человеку из полицейского управления возобновлять следствие по делу, о котором уже было заявлено, что это несчастный случай?

— О, есть много причин. Может быть, он лично знал Марлену Аммер.

— Согласен, но это маловероятно.

— Либо соперничество в самом управлении…

— Да, весьма возможно.

— Нельзя также исключать месть мафии. В убийстве может быть замешан государственный секретарь в нынешнем министерстве или даже министр…

— Я думаю, — перебил журналистку Лукас, — вы переоцениваете значение Ленки!

— Ленки?

— Так я называл ее в детстве.

— Ленка! Звучит смешно. О, простите мои глупые комментарии, синьор. Могу я задать вам несколько вопросов?

Мальберг кивнул, хотя в душе был недоволен. И зачем только маркиза навязала ему эту журналистку? Может, она знает о нем больше, чем он думает?

— Что за человек была Марлена? — осторожно поинтересовалась журналистка.

— Человеком, у которого еще было чем заняться в этой жизни, а не топиться в ванне. — Голос Мальберга звучал раздраженно. — Когда мы с ней последний раз встречались, она отнюдь не производила впечатления женщины, которая может упасть в ванну.

— Если я вас правильно понимаю, вы тоже считаете, что это было убийство. Почему? Есть у вас какие-нибудь улики?

Мальберг испугался. Конечно, он с самого начала думал, что Марлену убили. Вдруг он вспомнил двух мужчин, которые бежали ему навстречу по лестнице. Но этого, конечно, нельзя говорить журналистке. Он молча взглянул на девушку.

Только теперь он увидел, какой красивой была Катерина Лима. Небрежный, даже неряшливый стиль одежды внес в ее облик свою лепту, именно поэтому Лукас не сразу заметил, насколько она привлекательна. На ней были розовые застиранные джинсы, блуза непонятного цвета, на которой лишь вверху сохранились три пуговицы, так что грудь смотрелась особенно притягательно. Катерина была высокой. Мальберг любил высоких женщин. Целые длинные волосы были собраны на затылке в хвост (у него возникло подозрение, что волосы крашеные). В любом случае по был неестественный цвет, потому что брови и волосы на голове, как правило, одного цвета. У Катерины был маленький нос и пухлые губки, как у молодой Софии Лорен. При взгляде на них Лукас даже забывал, о чем она говорила. К тому же ее речь казалась ему очень быстрой, как у всех жителей северной Италии. Несмотря на то что Мальберг хорошо говорил по-итальянски, он едва успевал вникать в смысл ее слов.

Катерина не замечала оценивающего взгляда Мальберга, но в какой-то момент вдруг сказала:

— Простите меня за неряшливый внешний вид.